Окунись в жизнь сверхъестественного Портленда. Города, где царствуют создания ночи, и магия - не пустой звук. Города, где страшные сказки, рассказанные на ночь, оживают в наших фантазиях и умах. Города, что совершенно точно украдет твое сердце.
лучший дуэт
Adolfa Scholz & Elga Row
Лучший пост от Nicholas Gorsky
Поскорее выздороветь и вернуться домой... Он тоже этого хотел. Очень сильно хотел, даже, пожалуй, больше, чем Лиззи. Только в её представлении возвращение Николаса домой ставило всё на свои места — само собою разумеется, что Горски снова станет прежним улыбчивым и веселым подростком. Он снова будет смеяться, придумывать какие-то совершенно невероятные приключения, играть в баскетбол, радоваться каждому дню, ругаться на математику и стараться, стараться, стараться… Стараться стать лучше, чем его видят сейчас. Стараться стать лучше, чем он есть на самом деле. Однако Николас боялся, что всё не так просто. Когда его выпишут, он не станет снова прежним и не побежит всем доказывать вновь, какой он хороший и добрый мальчик.
[читать дальше]
х мистика, расы
х зима, 2018
х сша, портленд
THE CURSED CREATURES

THE CURSED CREATURES

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » THE CURSED CREATURES » Родственные души » Marauders: Aftershocks


Marauders: Aftershocks

Сообщений 1 страница 20 из 22

1

https://i.imgur.com/45ugdXY.png

0

2

Aberforth Dumbledore | Аберфорт Дамблдор
https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/5/312182.gif
Sam Elliott
полукровен; ~98; владелец "Кабаньей головы"


ПОДРОБНОСТИ

Аберфорд - второй ребенок в семье Дамблдоров. Не самый уникальный, не самый талантливый, не самый бесстрашный. Он - обычный. Но, без сомнения - Аб достаточно дерзкий, чтобы без стыда и смущения, в лицо, сказать старшему брату все то, что он о нем думает. Потому, что с Альбусом они разные, как огонь и вода, и ладить в полной мере у них не получилось даже в юности. Вспоминая о юности, хочется сказать, что в прошлом Аберфорда много такого, о чем бы ему хотелось забыть, вот только не выходит. Война же очертила жизнь Аба в титановую раму - он не мог молча сидеть и смотреть, но и быть "подпевалой" Альбуса не стремился. Он помогал в той мере, в которой мог и хотел, кровопролитных сражений избегая, оборудовав свой паб в Хогсмиде в перевалочный пункт для тех, кому нужна помощь. Одним из таких стал Ремус Люпин и Аберфорд принял его под свою крышу, дав работу. После трагической ноябрьской ночи 1981 года - Аберфорд все там же, в "Кабаньей голове", начищает до блеска кружки и чего-то снова ожидает. Иногда, заглядывая в зеркало, Аб ловит себя на мысли, что за неполную сотню лет он, к сожалению, изрядно постарел.

Amelia Bones | Амелия Боунс
https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/5/83051.gif
Rosamund Pike
на откуп игрока; 35-40; домп


ПОДРОБНОСТИ

Амелия - женщина со сказочным именем - никогда не была отважной, но она честная и старательная. Многие называли и до сих пор называют Боунс выдающейся волшебницей, и это правда. Она огромный пласт сил и терпения вложила в то, кто она есть. Справедливость, неподкупность, желание добиться правды любой ценой и острый ум - восхищали в ней не только Альбуса Дамблдора, но и соратников по Ордену. Кто-то даже пророчил ей место главы Ордена, когда Дамблдор - сраженный смертью Лонгботтомов, Гарри Поттера и десятками невинных жизней - казалось, опустил руки. Но она отказалась. Амелия не любит стоять на месте, ей важно движение. Конец 1981 вносит в ее жизненные планы коррективы в лице нового Министра Магии. Она знает, чего ожидать от Бартемиуса, и точно уверена в том, что ее место где-то рядом. Для того, чтобы наблюдать и, в случае чего, не позволить системе сломать те жизни, которые своего наказании еще не заслужили. Боунс метит в кресло главы ДОМП и совершенно этого не скрывает, пользуясь заслуженным уважением коллег.

Sturgis Podmore | Стерджис Подмор
https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/5/666791.gif
Bradley James
на откуп игрока; 23-25; колдомедик


ПОДРОБНОСТИ

У Стерджиса квадратный подбородок и густая шапка соломенный волос. Он умеет широко и приятно улыбаться, но не слишком многословен. Подмор тот, кого называют "человеком действия". Однако, вопреки прогнозам преподавателей и ожиданию родителей, Стерджис выбирает профилем всей своей жизни колдомедицину. Ему импонирует идея "лечить, а не колечить". И никакого страха в том, чтобы вот так внезапно кинуться на помощь к пострадавшему человеку, даже если над головной его летят молнии заклинаний, Подмор не испытывает. Потому его завербовали в Орден - сопротивлению были нужны люди подобного склада ума, со схожими стремлениями и такими же "золотыми" и ловкими руками, как у него. Те, у кого на первом месте желание спасти, и лишь затем - всеми доступными путями приблизить победу. Нет, конечно, победа важна - война затянулась и к ноябрю 1981 все от нее уже порядком устали. Но трагедия осенней ночи потрясла мир с той же силой, что и восхитила, а жизнь все продолжается - идет своим чередом. И в стенах Святого Мунго никогда не бывает скучно.

Kingsley Shacklebolt | Кингсли Шеклболт
https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/5/107817.gif
Michael Ealy
чистокровный; 25-28; аврор


ПОДРОБНОСТИ

В магическом мире цвет кожи не столь притязательная вещь, в то время как чистота крови - показатель значимый, и с  ним у Шеклболта-младшего, чей род в 1930-е годы был включен в список "Священных 28", все в порядке. Однако, вопреки большинству общественных шаблонов, - многие из которых со скрипом рухнули в период войны - Кингсли сноровисто носит магловскую одежду, а успокоительный, совершенно не двусмысленный, тон его низкого, неторопливого голоса - без каких-либо трудность располагает к нему даже самого тяжелого собеседника. Конечно, у Кингсли есть амбиции, без них в магическом мире и в стенах Министерства магии в первую очередь - далеко не уйти. Но и свое собственное мнение у него тоже есть, и мнение это во многом противоречит террористической политике Волдеморта. Потому, быть может, Кингсли становится информатором Ордена. Потому в стенах Министерства и в грош не ставит тех, кого за стенами его - в штабе Ордена - называет друзьями. Шеклболт-младший - талантливый актер, бывший на хорошем счету у верхушки правления магической Британии, и он же - отличный, старательный аврор, не дающий ставить под сомнение ни единое из своих решений. Да, он молод, таких, как он, не сажают во главе стола, позволяя управлять департаментом и строить там свои порядки. Но Кингсли и не стремится, пока что он полезен там, где он есть. Он слушает, наблюдает, делает выводы. И, в какой-то момент, быть может, сменить мантию пешки на цилиндр ладьи.


ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Я не говорю, что мой вид на персонажей идеально-верный, но искомый хэдканон отлично ложится на игровой мир и послевоенный сюжет в целом. Хотя все обсуждаемо - я всегда открыт для диалога)

Персонажи не идеальные - идеальных людей не бывает, все уникальны в той или иной степени - пусть я и не прописывал их недостатки и темные стороны, оставляя это на откуп заинтересованного игрока. И я даже, признаться, не буду настаивать на внешностях, ибо совершенно не умею их подбирать, вот правда

Все, что я хочу, если заявка вас, конечно, заинтересовала - это желание играть и развивать занятую вами роль. Прошу вдохнуть в наборы букв жизнь и позволить этой жизни стать частью послевоенного сюжета. 1982 не столь динамичен, как года до него, но свое очарование есть и в нем. Надо лишь захотеть это видеть. А я всеми силами постараюсь помочь)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

лс, гостевая


Пример поста

В прекрасные времени они жили. В чудесные! Ведь, если подумать, любое время – восхитительно. И даже не смотря на то, что что-то грозное и опасное наступало на пятки, жить все равно было забавно: удивляться чем-то необычно-простому, знакомиться с новым, втекать в странные толпы малознакомых людей, проникаясь их стилем жизни и культурой... пить пиво в шумном маггловском пабе – наконец-то! – насквозь пронизанном атмосферой и запахом простаков, их стилем жизни и тем, что делает их существеннее и быт веселей.

В магических заведениях схожего рода, в общем-то, тоже было интересно. Но там все силуэты были на одно лицо – в однотипных мантиях, в допотопных шляпах из местного магазинчика, под потолком парили свечи, на закуску подавали свиные пяточки или уши, а самая дерзкая выпивка редко переступала черту старый-доброго огненного виски Огдена. У маглов же, как показывала практика, ассортимент был пошире, как в еде, так и в алкоголе. Касаемо одежды – от пестроты и разнообразия нарядов, причесок и головных уборов – буквально рябило в глазах. К слову, благодаря этой ряби, чувство надвигающейся опасности, - а именно группа бритых ребят в клетчатых рубашках, бросающих на Блэка с Поттером не самые дружелюбные взгляды, - затерялось где-то на дне бокалов с пивом. Сразу после опрокидных в горло стопкой чего-то крепкого. Вторых по счету.

- Завали, Сохатый, - буркнул Блэк, оскаливаясь в полуулыбке, но продолжая все так же с увлечением грызть куриное крылышко. Чья бы корова мычала, вот правда? Просто, в отличие от Поттера, Сириус не стремился к долгосрочным отношениям. Он о них вообще не думал, предпочитая наслаждаться тем, что имеет сейчас. Единовременно. Будущее виделось слишком туманным, а по окончании Хогвартса и вовсе – пугало своей открытостью, своими возможными перспективами и свободой. И вроде бы Блэк стремился к самостоятельности, стремился скорее повзрослеть и стать уже кем-то большим, чем просто безумным мальчишкой с символом льва на груди, но... но всегда и везде влезало это чертово «но», и вновь Бродяга замирал на половине шага, хмурясь и не зная куда дальше пойти. – Да сделаю, сделаю, - перспектива Азкабана не грела от слова «совсем». Хотя, вряд ли его посадят за такую халтуру. Скорее вызовут на слушание, касаемо нарушения правил и использования магловских технологий. И, прочитав нотацию, выпишут толстенький штраф. Благо с деньгами, благодаря доброму дядюшке Альфарду, у парня проблем не имелось. – Я с полетными чарами только на днях закончил, надо было протестировать. На следующей неделе поэкспериментирую с маскирующими. Может быть усилю их чем-нибудь, надо подумать... – отхлебнул немного пива, гася вкус курицы слегка горьковатым солодом. – Но сейчас думать об этом не готов.

А затем Джим вытащил откуда-то свое волшебное помолвочное колечко. И цель их нынешнего вечера стала очевидной. Лучший друг нервничает, точно девчонка-первокурсница, и Сириуса это веселил. Вертя и крутя шершавую коробочку в пальцах, Бродяга закусывает губу, улыбаясь во все зубы и легкая искорка грусти, - ну вот, окончательно развалилась четверка лучших друзей, повзрослели, - мелькает где-то в глубине серых глаза, тут же профессионально замаскированная смехом.

Звон стопок с магловским виски, коробочка с кольцом перебирается от Блэка к Джиму, и Сириус, не зная, что еще добавить, замирает в неловкой задумчивости, выуживая из кармана пачку сигарет, зажима одну зубами и щелкает крышкой зажигалки, намереваясь уже вот-вот закурить.

- Курить на улице, - вовремя сообщает бармен, выставляя перед юношами очередные пинты пива. – Но сначала оплатите счет.

- Без проблем, - пожимает плечами, выкладывая на барную стойку несколько купюр. – Этого хватит? Но мы еще вернемся, – подхватив кружку с пенным, обратился к Поттеру. – Пошли постоим, подышим? Покурим? Я Эванс ничего не скажу, обещаю. А то эта местная ядреная смесь неплоха дала мне в голову, ха!

Сириус смеётся и шутит, как и всегда. Он, сколько помнил, всю жизнь прятал грусть за улыбкой. Это спасало. И вроде бы понимал, что свадьба друга, - забавная ерунда. Но что-то ныло внутри, так настырно и дико... дым сигареты при вдохе прочистил и горло, и ум. Отхлебнул шумно пива, рукавом утирая губы. – Я не прочь побыть шафером. Могу даже, из соображений азарта, дать на денек мотоцикл – привяжу к трубе жестяные банки, будете звонко бренчать. Но галстук-бабочку я не одену, учти, я в них хуже клоуна!

Передав Поттеру раскуренную сигарету и привалившись спиной к перекладине крыльца, практически рядом с урной, засмотрелся на небо. На удивление, не заслышав шаги за спиной.

Отредактировано PR (28.03.2022 10:24:46)

0

3

Аферист


  Имя, чистота крови, возраст на ваш выбор


Саунд

На ловца и зверь бежит
https://i.imgur.com/NH5Y2Ga.gif

Adam Driver
Задумка в стиле «поймай меня, если сможешь» с романтическим уклоном.
Он - преступник, аферист и жулик, желательно не ПС, но если и ПС, то переживем. Этакий баловень судьбы, которому всё даётся с лёгкостью, а раз так, то зачем напрягаться и зарабатывать, когда можно просто украсть? Зачем учиться, если можно «напечатать диплом», а где диплом, там и банковский чек.
Хизер – аврор, которой в своё время прочили скучные экономические преступления в качестве потолка для карьеры. Вот неплохо бы эти дела разнообразить и повеселиться, погоняться за призраком и влюбиться там по ходу дела.

0

4

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЧУЕТ, ОТКУДА ДУЕТ ВЕТЕР


Edward McDuff  |  Эдвард МакДафф
Обычным оружием убивают только однажды, а словом убивают снова и снова
- Терри Пратчетт "Правда"

https://i.imgur.com/pcflYAJ.gif
полукровный, 42-50, специалист по журналистским расследованиям в газете "Люмос" | John Simm


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

«В кого ты превратился Эдвард?»

Макдафф усмехается сквозь сигаретный дым, трёт заросший щетиной подбородок и путает кофейную чашку с пепельницей. Голос бывшей жены звучит в его голове, точно проделки совести, страдающей от бессонницы. Вопреки распространенному мнению совесть у него есть и очень даже зубастая, просто к ней прилагаются недурные мозги. И они подсказывают — бывают моменты, когда совести не помешает поводок и крепкий намордник.

— Точно не в то, на что ты рассчитывала, Клэр, когда бросила меня.

Она ведь думала, что это паранойя, бред уязвленного самолюбия, когда он утверждал, что Ноби Лича подставили, чтобы сместить с должности Министра Магии. Что если Эдвард не одумается, то угодит или в Азкабан, или в палату для  душевнобольных в Мунго. Она пророчила ему это с такой горячей запальчивостью, что он всерьез стал полагать, что именно на это она и рассчитывает.

Но Эдвард Макдафф, творец «величайшего чуда и величайшей катастрофы магического мира», бывший глава избирательного штаба первого маглорожденного Министра Магии Ноби Лича, не был сумасшедшим. Он тонко чуял, откуда дует ветер. Он мог распознать игру на фактах, поскольку сам ее придумал. Он точно знал, кому лучший его друг поперек горла, кого тошнит от тех слов, что Эдвард вкладывает в речи Лича. И он методично вычислил причастность их всех к заговору, созревшему и исполненному в стенах Министерства. Начиная с Абраксаса Малфоя.

Опасно иметь столь влиятельных врагов, когда влиятельные друзья намерено отворачиваются от тебя. Разгромные статьи Макдаффа по итогам его расследования так и не увидели свет. Тогда он зарылся ещё глубже в постыдные тайны, тщательно оберегаемые чистокровной аристократией, и написал целую книгу, зная, что ни одно издательство не согласится ее напечатать. Он издал ее сам, мизерным тиражом, почти полностью впоследствии изъятым и уничтоженным. Как и его прежняя жизнь.

Почти.

Эту книгу ещё можно отыскать среди тех, кто множил ее копии. Так одна из  них попала в руки главного цензора Спенсера-Муна — и ему Эдвард Макдафф обязан той жизнью, что ведёт теперь.

— Устойчивость всех процессов в магической Британии состоит в том, что она опирается на мощную корневую систему многовековой аристократии,— Спенс неторопливо помешивает чай в своей чашке. Эдвард душит в себе несогласие с его словами и продолжает слушать,— Свалить этот лес представляется задачей невыполнимой. Сжечь его значит пожертвовать очень многими жизнями тех, кто обитает в его тени. Однако нельзя расписываться в бессилии. Нужно выйти из тени. Нужно растить новый лес так, чтобы он был на виду, по возможности стараясь не допускать прежних ошибок. Или оставлять возможность другим указывать, где эти ошибки совершены, чтобы их исправить. Мы, разумеется, не можем в одиночку высадить этот лес. Но мы можем осветить место, откуда он начнется.

«В кого ты превратился, Эдвард?»

Макдафф держит в бумажнике колдографию из своей прошлой жизни. Жена и дети весело смеются и машут ему руками. Он — автор этого кадра. Пророческий снимок, на котором его нет. Дюжину лет нет рядом с детьми, с которыми Клэр запрещает ему видеться.

Он смотрит в ее смеющиеся глаза и отвечает на вопрос, который она не задавала:

В журналиста, Клэр, вот, в кого я превратился. В того, чья совесть спит, когда он проникает на «частную территорию», когда покупает информацию, когда хитростью и уловками добывает необходимые сведения. В актера, меняющего личины по необходимости. В ищейку, упорно идущую по следу. Совесть закрывает глаза на методы, но именно она указывает мне цель.

«Люмос» заменяет ему семью.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Про "Люмос"

Фактурный, побитый, но не сломленный жизнью Эд МакДафф, человек с необычайно проницательным умом и твёрдыми принципами, непременно должен найти своего игрока! Концепт обсуждаем, я всегда открыт предложениям и поправкам. От себя обещаю интерес к игре, нечастую, но стабильную отпись, помощь в генерации безумных идей, полное отсутствие придирок, претензий и какой бы то ни было ревности. У нас очень тёплая атмосфера, вы обязательно вольётесь.

Для вдохновения сеттингом "Люмоса" рекомендуется к прочтению: Терри Пратчетт - "Правда"; к просмотру - сериал "Большая игра" (State of Play), 2003 года. Если не читали и не видели - не страшно, если читали и/или видели - ну вы всё уже поняли)))

Вскорости (о, я надеюсь, что вскорости!) здесь появятся заявки на остальных членов команды "Люмоса", у меня уже вся компания живёт в голове. Если вам вдруг интересно попробовать какой-то иной образ в этом же сеттинге - милости просим в гостевую.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

стучитесь в гостевую, дам тележку).


Пример поста автора (МакДафф тут тоже есть!)

Зажигая на кончике палочки "люмос" в кромешной тьме, нельзя быть уверенным на сто процентов в том, что явит глазам свет, до чего дотянется, что сумеет выхватить из жадных зубов сумрака. В "Люмосе" привыкли готовиться ко всему и, надо заметить, всякого навидались. Но подобного случая припомнить не могли.
Ну, может быть, Спенс мог. На его лице не отразилось ни грамма удивления, впрочем, умеет ли мистер Спенсер-Мун, главный редактор "Люмоса", вообще удивляться, был для его редакции тот ещё вопросец, а они знали толк в вопросах.
Баллинджер, опоздавший на утреннюю летучку из-за того, что его шарф, по обыкновению преследуя его по улице, запутался в ветвях куста, и его пришлось выпутывать под хохот воробьёв, неслышно прошёл в кабинет и, оценив выражения лиц коллег, пристроился на жёсткий стул поближе к Летише. В её руке оставался листок, явно явившийся в это утро центром всеобщего внимания. На него никто не смотрел. Но все о нем думали.
- Ну что ж, - вздохнул Рей с видом святого великомученика, готового великомучиться на благо ближних, - Придётся вспоминать, чем отличается Шираз от Мерло...
- Не дури, Барти, - отмахнулся от него Макдафф, качая головой, - Селвин - не прекрасная дама, не обманывайся тонкой выделкой его шерстяных мантий. Он откусит тебе голову.
Рей ничем не выдал, что был задет, но оказался все-таки выдан - лёгким румянцем, подсветившим скулы. К прискорбию, среди присутствующих не было прекрасных дам, способных это оценить.
Селвин? - Баллинджер перевёл вопросительный взгляд на Летишу, и та протянула ему свой листок.
- Кто видел вблизи его мантии, - проворчал Рей, явно находящийся в поиске того, кому тоже следовало зардеться, не оставив его в одиночестве, - Нотт? Вы родственники вроде?
Баллинджер поморщился, поднимая глаза от листка, увлекательно повествующего о том, что мистер Торнтон Теодор Селвин изъявил желание дать интервью газете "Люмос".
Джастин никак не прокомментировал "Нотта", оставив Барти право немного повредничать с утра.
- Кристал? - честно говоря, в это утро Джастин не находил в себе устремлений поближе рассмотреть мантию Селвина.
Хотя думал об этом прежде и не единожды. И даже беседовал с ним на свадьбе его сестры, так что имел честь оценить мастерство ведения беседы, которое тот демонстрировал всем желающим.
- Ни за что, - отозвалась Кристал сухо, - Я уже говорила с этим парнем, когда случился тот алкогольный скандал c участием стирателей памяти, помните? Он шовинист, каких поискать. Мне он не скажет ничего.
- Что ж, - прозвучал наконец голос Спенсера, который все это время внимательно наблюдал за подчинёнными, - Я думаю, что мы пришли к очевидному выводу.
Джастин поймал взгляд главреда и серьёзно кивнул, поднимаясь со стула. Летиша сделала ему знак, что готова пересказать ту часть летучки, что он пропустил. Люмосовцы расходились по местам.
- Загляни ко мне после обеда, Баллинджер, - Макдафф, выходя, тронул Джастина за рукав, - Расскажу, что удалось нарыть на Селвина.
- Не жалей его, Джастин, - тихо, как будто между прочим заметил Спенсер-Мун, не поднимая глаз, когда Баллинджер последним покидал его кабинет, - Правда это хирург, которому часто приходится работать без обезболивания.


Старинный дом в Челси, зачарованный маглоотталкивающими чарами, явил себя Баллинджеру как будто нехотя, с аристократичной ленцой проявляя стройные вытянутые линии. Квартира Селвина ютилась под самой крышей. Почтовый ящик с её номером пустовал - Джастин, конечно же, не преминул туда заглянуть, - но был зачарован и вполне мог содержать скрытую корреспонденцию. Снимать чары Джастин не рискнул, не стремясь портить атмосферу беседы заранее - он и так прикидывал свои шансы на искренность Селвина в пропорции один к двадцати, несмотря на то, что тот сам предложил взять у него интервью. В самом деле, в случаях, когда Селвин говорить вообще не хотел, шансы снижались до одного к паре сотен.
Чисто выметенная лестница с коваными перилами вела в паучью обитель властителя алкогольного рынка, круто разворачиваясь совсем крошечными площадками в концах пролётов. Джастин, поднимаясь, с любопытством разглядывал двери, таблички на которых в большинстве случаев хранили девственную гладкость полированной меди.
О, - заявил Селвин, смерив Баллинджера взглядом.
В своё "о" он сумел вложить продолжительную речь о современной магической моде и элементарных правилах хорошего тона, обязывающих уважающего себя репортёра наносить визиты исключительно в визитках, не забывая выгладить сорочку, и непременно использовать серебряную булавку для галстука.
Джастин забыл, есть ли у него галстук вообще - возможно, был утерян в суматохе очередного скоропостижного переезда, - но Селвин мог бы помнить, что когда-то галстук был. На свадьбу своего старого и не очень доброго дядюшки Джастиниус, помнится, явился при галстуке, и на нём даже красовалась булавка. Там он её, впрочем, и потерял.
Сам Торнтон, разумеется, выглядел безукоризненно, в соответствии с ситуацией, временем суток, погодой и социальным статусом. Тем, которым располагал до своего путешествия в Азкабан, конечно.
Квартира несколько нивелировала общий уровень зубысводящего аристократизма - она куда больше напоминала жилища, в которых обретался обычно сам Джастин, чем особняк его отца - и отца Селвина. Тесное, сумрачное помещение, минимум мебели, потёртые обои, старый паркет. Торнтон явно не жил здесь - даже кровати в единственной комнате гость не увидел, впрочем, в кровать можно было трансфигурировать тот же шкаф.
Джастин вежливо улыбнулся Селвину, рассудив безмолвно, что господину бывшему руководителю подразделения регулирования алкогольного рынка, легилименту, шантажисту и вымогателю и - не доказано! - по совместительству также пожирателю смерти будет приятно расположиться на пару ступенек выше, нежели посетивший его репортёр. Хоть происхождения они оказались равного, Баллинджер не прочь побыть здесь человеком в мятой рубашке с шерстью низла(возможно) на пиджаке.
Всё равно вопросы здесь задавать будет именно он.
Поблагодарив хозяина за оказанную ему лично и "Люмосу" в частности честь, Джастин устроился в одном из кресел, приготовил блокнот и коротко, решительно выдохнул, поднимая глаза на своего визави.
Он полагал, что знает, для чего Селвину понадобилось это интервью, хоть не понимал до конца, по какой причине легилимент остановился именно на "Люмосе", тогда как мог бы избрать любое издание, в том числе вольготно расположиться в вотчине мистера Нотта, чью тень за спинкой своего кресла Джастин ощущал в это мгновение так отчётливо.
- Итак, мистер Селвин, поскольку вы сами были инициатором сегодняшней беседы, я считаю необходимым предоставить вам вступительное слово, которое непременно будет донесено до наших читателей. Вы долгое время отказывали в интервью, в том числе и нашему изданию. Раз вы сменили свою позицию, стало быть, теперь вам точно есть, что сказать?

0

5

САМАЯ ОБАЯТЕЛЬНАЯ УЛЫБКА ЖУРНАЛИСТСКОГО ПОДПОЛЬЯ


Bartholomew Ray  |  Бартоломью Рей
— Ты уверен, что все это правда?
— Я уверен, что все это журналистика.

- Терри Пратчетт "Правда"

https://i.imgur.com/RSgMWR8.gif
маглорождённый, 24-32, корреспондент в газете "Люмос" | James McAvoy


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Семью Рэй не сбросишь со счетов, хотя порой очень хочется. Она незримо стоит у руля всего сущего, деликатно держит ладонь на плече даже больших политиков, вынужденных помнить, какой вес или невесомость могут придать их словам и какой образ нарисовать для обывателей. Нет, семья Рэй не криминальные авторитеты, видите, они не приставляют к затылку жертвы пистолет c взведённым курком. Всего лишь кладут ладонь на плечо с ощущением бульдожьей хватки и ласково напоминают о тв-рейтингах. О популярности, которую так легко получить и потерять. Всего лишь пара распоряжений сверху, господин сенатор. Всего лишь маленький ролик в прайм-тайм.

Тем более досадно, что в волшебном мире никто знать о них не знает. У волшебников есть "Пророк" и колдорадио, но нет ни одного телевизора! Какое возмутительное  варварство.

Барту досадно, когда в ответ на его представление собеседники крутят аристократическими носами:

- Рэй? Никогда о таких не слышал. Ты что, из этих?

Носы хочется поправить, но Бартоломью прекрасно держит себя в руках. Вместо кулаков он использует змеиный яд - его источают слова, произнесенные с самой радушной и обаятельной из его улыбок. Эта игра будет вечной, касается ли она волшебников или маглов. Сын крупнейшего тв-магната Британии, по стечению обстоятельств оказавшийся волшебником, тоже, представьте себе, прекрасно знает ее правила. Более того - ещё и побеждает. Его научили побеждать.

Бартоломью пускает в ход свое обаяние, прекрасные манеры и семейную хватку. Он быстро соображает, что в этом "другом" мире к чему. Магия для него не сказка, ставшая реальностью, а классный рабочий инструмент, один в ряду многих. Он приглядывается, принюхивается к новому окружению, пробует на зуб, на прогиб и на возможности. Не пасует перед сильными мира сего - потому что там, в другом мире, он из тех же сильных, по праву рождения.

И его мало волнует, что кто-то не хочет с этим считаться. Более того, это Барта забавляет. И вызывает желание сделать так, чтобы считаться все же пришлось. Сквозь скрежет стиснутых челюстей.

Потому он не возвращается после школы в магловский мир: тому достаточно всех остальных Рэев, тогда как волшебному их, по скромному мнению Бартоломью, критически не хватает. Потому сперва колдорадио, потом редакции газет помельче, потом и работа внештатным журналистом "Пророка". Чтобы убедиться: правила игры неизменны, какого бы мира они ни касались. А значит нет ничего невозможного. Семья Рэй не сразу стала теми, кто придерживает вожжи, управляющие магловской Британией, так что почему бы Барту тоже не начать "с нуля".

"Люмос" - прекрасная отправная точка, - думается Бартоломью. Да, несколько скандально и опасно чертовски, зато на самом острие. Зато с газетой хотят говорить те, кто не доверяет "Пророку". Барт полностью поддерживает это стремление, когда берет интервью у очередного волшебника, пожелавшего озвучить правду, какой бы неприглядной она ни была. Конечно, все правительственные издания - продажные и работают по указке сверху, вы совершенно правы, госпожа, - Рэя любят женщины всех возрастов, чем он не гнушается пользоваться, исключительно в интересах дела, - Но мы в "Люмосе" всегда позволим вам сказать все, что вы считаете нужным. Вы будете услышаны. Вас хотят слышать. Я хочу вас слышать.

Смотрите, я совершенно обезоруживающе с вами честен. Вы можете вверить мне свою правду. Не сомневайтесь.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Про "Люмос"

Доска про "Люмос" на Pinterest

Концепт Барти кажется мне вкусным и обладающим отличным потенциалом для развития, построения связей и всяческих ролевых ништяков. Но всё обсуждаемо! Готов обговорить с вами любые поправки и найти компромисс. От себя обещаю интерес к игре, нечастую, но стабильную отпись, помощь в генерации безумных идей, полное отсутствие придирок, претензий и какой бы то ни было ревности. Приходите, играйте, творите. Форум весёлый, дружный, с прекрасной атмосферой.

Для вдохновения сеттингом "Люмоса" рекомендуется к прочтению: Терри Пратчетт - "Правда"; к просмотру - сериал "Большая игра" (State of Play), 2003 года. Если не читали и не видели - не страшно, если читали и/или видели - ну вы всё уже поняли)))

Вскорости (о, я надеюсь, что вскорости!) здесь появятся заявки на остальных членов команды "Люмоса", у меня уже вся компания живёт в голове. Если вам вдруг интересно попробовать какой-то иной образ в этом же сеттинге - милости просим в гостевую.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

стучитесь в гостевую, дам тележку).


Пример поста автора (здесь есть Барти!)

Зажигая на кончике палочки "люмос" в кромешной тьме, нельзя быть уверенным на сто процентов в том, что явит глазам свет, до чего дотянется, что сумеет выхватить из жадных зубов сумрака. В "Люмосе" привыкли готовиться ко всему и, надо заметить, всякого навидались. Но подобного случая припомнить не могли.
Ну, может быть, Спенс мог. На его лице не отразилось ни грамма удивления, впрочем, умеет ли мистер Спенсер-Мун, главный редактор "Люмоса", вообще удивляться, был для его редакции тот ещё вопросец, а они знали толк в вопросах.
Баллинджер, опоздавший на утреннюю летучку из-за того, что его шарф, по обыкновению преследуя его по улице, запутался в ветвях куста, и его пришлось выпутывать под хохот воробьёв, неслышно прошёл в кабинет и, оценив выражения лиц коллег, пристроился на жёсткий стул поближе к Летише. В её руке оставался листок, явно явившийся в это утро центром всеобщего внимания. На него никто не смотрел. Но все о нем думали.
- Ну что ж, - вздохнул Рей с видом святого великомученика, готового великомучиться на благо ближних, - Придётся вспоминать, чем отличается Шираз от Мерло...
- Не дури, Барти, - отмахнулся от него Макдафф, качая головой, - Селвин - не прекрасная дама, не обманывайся тонкой выделкой его шерстяных мантий. Он откусит тебе голову.
Рей ничем не выдал, что был задет, но оказался все-таки выдан - лёгким румянцем, подсветившим скулы. К прискорбию, среди присутствующих не было прекрасных дам, способных это оценить.
Селвин? - Баллинджер перевёл вопросительный взгляд на Летишу, и та протянула ему свой листок.
- Кто видел вблизи его мантии, - проворчал Рей, явно находящийся в поиске того, кому тоже следовало зардеться, не оставив его в одиночестве, - Нотт? Вы родственники вроде?
Баллинджер поморщился, поднимая глаза от листка, увлекательно повествующего о том, что мистер Торнтон Теодор Селвин изъявил желание дать интервью газете "Люмос".
Джастин никак не прокомментировал "Нотта", оставив Барти право немного повредничать с утра.
- Кристал? - честно говоря, в это утро Джастин не находил в себе устремлений поближе рассмотреть мантию Селвина.
Хотя думал об этом прежде и не единожды. И даже беседовал с ним на свадьбе его сестры, так что имел честь оценить мастерство ведения беседы, которое тот демонстрировал всем желающим.
- Ни за что, - отозвалась Кристал сухо, - Я уже говорила с этим парнем, когда случился тот алкогольный скандал c участием стирателей памяти, помните? Он шовинист, каких поискать. Мне он не скажет ничего.
- Что ж, - прозвучал наконец голос Спенсера, который все это время внимательно наблюдал за подчинёнными, - Я думаю, что мы пришли к очевидному выводу.
Джастин поймал взгляд главреда и серьёзно кивнул, поднимаясь со стула. Летиша сделала ему знак, что готова пересказать ту часть летучки, что он пропустил. Люмосовцы расходились по местам.
- Загляни ко мне после обеда, Баллинджер, - Макдафф, выходя, тронул Джастина за рукав, - Расскажу, что удалось нарыть на Селвина.
- Не жалей его, Джастин, - тихо, как будто между прочим заметил Спенсер-Мун, не поднимая глаз, когда Баллинджер последним покидал его кабинет, - Правда это хирург, которому часто приходится работать без обезболивания.


Старинный дом в Челси, зачарованный маглоотталкивающими чарами, явил себя Баллинджеру как будто нехотя, с аристократичной ленцой проявляя стройные вытянутые линии. Квартира Селвина ютилась под самой крышей. Почтовый ящик с её номером пустовал - Джастин, конечно же, не преминул туда заглянуть, - но был зачарован и вполне мог содержать скрытую корреспонденцию. Снимать чары Джастин не рискнул, не стремясь портить атмосферу беседы заранее - он и так прикидывал свои шансы на искренность Селвина в пропорции один к двадцати, несмотря на то, что тот сам предложил взять у него интервью. В самом деле, в случаях, когда Селвин говорить вообще не хотел, шансы снижались до одного к паре сотен.
Чисто выметенная лестница с коваными перилами вела в паучью обитель властителя алкогольного рынка, круто разворачиваясь совсем крошечными площадками в концах пролётов. Джастин, поднимаясь, с любопытством разглядывал двери, таблички на которых в большинстве случаев хранили девственную гладкость полированной меди.
О, - заявил Селвин, смерив Баллинджера взглядом.
В своё "о" он сумел вложить продолжительную речь о современной магической моде и элементарных правилах хорошего тона, обязывающих уважающего себя репортёра наносить визиты исключительно в визитках, не забывая выгладить сорочку, и непременно использовать серебряную булавку для галстука.
Джастин забыл, есть ли у него галстук вообще - возможно, был утерян в суматохе очередного скоропостижного переезда, - но Селвин мог бы помнить, что когда-то галстук был. На свадьбу своего старого и не очень доброго дядюшки Джастиниус, помнится, явился при галстуке, и на нём даже красовалась булавка. Там он её, впрочем, и потерял.
Сам Торнтон, разумеется, выглядел безукоризненно, в соответствии с ситуацией, временем суток, погодой и социальным статусом. Тем, которым располагал до своего путешествия в Азкабан, конечно.
Квартира несколько нивелировала общий уровень зубысводящего аристократизма - она куда больше напоминала жилища, в которых обретался обычно сам Джастин, чем особняк его отца - и отца Селвина. Тесное, сумрачное помещение, минимум мебели, потёртые обои, старый паркет. Торнтон явно не жил здесь - даже кровати в единственной комнате гость не увидел, впрочем, в кровать можно было трансфигурировать тот же шкаф.
Джастин вежливо улыбнулся Селвину, рассудив безмолвно, что господину бывшему руководителю подразделения регулирования алкогольного рынка, легилименту, шантажисту и вымогателю и - не доказано! - по совместительству также пожирателю смерти будет приятно расположиться на пару ступенек выше, нежели посетивший его репортёр. Хоть происхождения они оказались равного, Баллинджер не прочь побыть здесь человеком в мятой рубашке с шерстью низла(возможно) на пиджаке.
Всё равно вопросы здесь задавать будет именно он.
Поблагодарив хозяина за оказанную ему лично и "Люмосу" в частности честь, Джастин устроился в одном из кресел, приготовил блокнот и коротко, решительно выдохнул, поднимая глаза на своего визави.
Он полагал, что знает, для чего Селвину понадобилось это интервью, хоть не понимал до конца, по какой причине легилимент остановился именно на "Люмосе", тогда как мог бы избрать любое издание, в том числе вольготно расположиться в вотчине мистера Нотта, чью тень за спинкой своего кресла Джастин ощущал в это мгновение так отчётливо.
- Итак, мистер Селвин, поскольку вы сами были инициатором сегодняшней беседы, я считаю необходимым предоставить вам вступительное слово, которое непременно будет донесено до наших читателей. Вы долгое время отказывали в интервью, в том числе и нашему изданию. Раз вы сменили свою позицию, стало быть, теперь вам точно есть, что сказать?

0

6

ЖДУ ХОРОШЕГО ПАРНЯ


Cameron MacFusty  |  Камерон МакФасти
Говорят, что в каждом законченном цинике живет несостоявшийся романтик.
https://i.pinimg.com/originals/67/29/0c/67290c21a0134f30eeb608d4cb6de576.gif
чистокровный, 36 лет, драконолог в фамильном заповеднике |sam heughan


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

[indent]Мы познакомились с тобой в Хогвартс-Экспресс в наш первый день. Ты, я и мой большой чемодан со сломанной застежкой. В общем, было бы романтично, не будь на по одиннадцать лет. Еще и Шляпа, стерва старая, развела нас по факультетам, сочтя меня умной, а тебя... ну ты сам знаешь, кем. Правда, нашей дружбе это не особо помешало, мне было с тобой легче, чем с девчонками, да вообще с тобой всегда было легко и просто. Ты ловил мою руку в попытке затеять драку с заносчивыми мальчишками, ты помогал мне там, где у меня были сложности. В дуэльном клубе я была твоей мотивацией стать лучше, чтобы меня переплюнуть, но наши соревнования никогда не переходили в нечто ужасное и неправильное. Ты показал мне драконов, не раз приглашая на Гебриды, и мы оба знали, что наша дружба не закончится даже тогда, когда закончится школа.
[indent]Наверное, я думала, что тебя быстро женят, но именно я сообщила первой, что выхожу замуж и попросила меня поддержать, быть моей подружкой невесты, моим посаженным отцом. Гиббон тебе не нравился, но я не обращала внимания на это, и неожиданно для меня, ты фактически отстранился от всего происходящего. Почему? Не расскажешь даже годы спустя? Или, может, выпьем бутылку огневиски на двоих и ты мне все-таки объяснишь?
[indent]Ты уезжал из Британии, спасал драконов, привозил их в заповедник, обзаводился новыми знакомыми. Я писала письма. Не поверишь, Кэм, ты единственный, кому я писала письма, я ненавижу их писать, но тебе писала. Постепенно мы восстановили эти отношения, твоих подружек я знала поименно, и меня они почти не бесили.
[indent]Именно я завербовала тебя в Орден. Хотя фу, какое слово - завербовала. Я тебе предложила стать частью чего-то большего. А ты согласился, как-то быстро и легко, словно тебе не хватало остроты в своей жизни. Поразительно, драконологу не хватало остроты. Теперь мы были на одной стороне, ты решил, что обязан обо мне заботиться, хотя я этого не просила. Мы нашли повод для ссоры из-за Гиббона - снова, но когда погибли мои родители, ты был рядом, за что огромное тебе спасибо. Ты не даешь мне совершить ошибку, которая может стать фатальной. А еще ты назначил себя тем, кто отберет у меня палочку, когда я доберусь до убийц моих родителей и младшего брата.
[indent]Не уверена, что у тебя получится, но посмотрим.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

[indent]Странная такая дружба от которой бывают дети, но на самом деле это не про нас с элементами броманса. На самом деле МакФасти единственный нормальный мужчина в жизни Амелии, чьи отношения вообще не очень-то разборчивые. Камерон не считает, что Амелия не умеет любить, но знает, что она видит мир в ином свете, и ей нужна помощь связи с социумом, ну вот такая она. В меню у нас флеши, орденские приключения, странное настоящее, спасение драконов, а еще бонусом приложится история с одним любопытным драконьим артефактом и его владелицей. Вам понравится.
[indent]Внешность хотелось бы эту, очень хочется больше рыжих и таких красивых.
[indent]А еще есть заявка на сестру.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

начнем с гостевой, а там в тг


Пример поста

В последние дни что-то странное происходило, будто память решетом становилась. Амелия приходила домой, падала спать, поутру не помнила ничего толком, но вдумываться в это она не хотела. Какие-то детали ускользали плавно, постепенно, мягко лавируя между осколками более серьезных воспоминаний. В голове звоном проходило предупреждение об опасности, но чем дальше, тем реже на него Боунс внимания обращала, будто не что-то серьезное. Ну мало ли, сил было не много, времени еще меньше, от рабочей загруженности можно было собственное имя забыть. От внерабочей — имя брата.
Амелия трет висок. Чай стынет настолько, что лимон вянет в напитке. Боунс вздыхает, с некоторым удивлением смотрит на строчки на пергаменте. И в упор не может вспомнить, чтобы писала их, как и не может вспомнить, что к этому привело. Раздраженно стучит ногтями по столешнице, оглядывая беспорядок на столе. Все как обычно, и ничего нового, кроме записки, ну да ладно. Наверное, пора что-то пить от памяти. Молодая еще, конечно, для этого, мать будет искренне возмущена нездоровыми нитями настроений. Но в целом и это можно перетерпеть.
— Боунс, ты долго будешь смотреть в пустоту?
Писгуд склоняет голову к плечу, рассматривая Амелию. Амелия пальцами пробегает по недавно обрезанным до каре волосам, задумчиво изучает лица своей группы. Точно. Им нужно разобраться с текущими делами, им нужно спланировать следственные мероприятия, а в голове какая-то совсем уж неприличная пустота.
— Значит так...
Взгляды в сторону Амелии беспокойные, беспокойнее остальных взгляд Эммилин. Боунс не привыкла неловкость ощущать, но сейчас ручку в руках вертится, на месте не стоит, нужно записать план действий, нужно разобраться с делами.
— Сэвидж, давай ты проверишь хозяина той лавки в Лютном, контрабанда явно через него пошла, но он отмалчивается. Попробуй схитрить, ну или не знаю, империо запрещаю применять... что?
Несколько пар глаз в немом удивлении впиваются в Боунс. Это что, реакция на шутку? Амелия славилась неподкупностью и умением следовать всем догмам закона, четко выполняя установленные правила, чтобы дела были проведены с точностью, без изъянов и возможности обойти конечное решение.
— Мадам старший аврор, я, конечно, все понимаю, и характер у меня дерьмовый, и сложности я тебе доставляю, но я еще вчера выполнил это твое распоряжение, и протокол в деле, ты его даже читала. Не помнишь, что ли?
Перо в пальцах Амелии замирает. Как и она сама. Ведьма сглатывает. Это уже нехорошо. Она не помнит ничего подобного, ни то, что отдавала уже это распоряжение, ни факт его выполнения Сэвиджем, и уже напрашивается новый вопрос: что еще Амелия успела забыть? Она трет висок. Последнее, что ей нужно, лишиться своего статуса железной ведьмы без слабостей, но, похоже, реноме начинает трещать по швам. Штопать дырки Амелия никогда не умела, из-за чего отчаянно сокрушалась ее мать.
— Ладно, — Амелия поднимается из-за стола, — все знают, кто что должен делать, дерзайте.
Она выходит из кабинета в коридор, делает несколько шагов, присаживается в полутемную нишу, в которой не сразу рассмотришь сидящего. И запускает пальцы в волосы. Взгляд скользит по полу, изучая его причудливые узоры и модные туфли, прикупленные вчера на распродаже со скидкой в пятьдесят процентов не потому, что денег нет, а потому, что скидка это всегда выгодно. Но с головой уже, похоже, беда. Совсем беда. Вот только как найти время на лечение, когда его катастрофически нет. Туфли и те куплены по пути от Министерства до дома, и через пару дней они займут место на полке, уступив ножки Амелии объятиям старых стоптанных тапок, в которых удобно бегать за преступниками.
Только какой в этом толк, если она скоро не вспомнит ни одного заклинания?
Пока помнит. Амелия в голове прокручивает одно за другим отработанные годам заклинания, ладно, нормально, помнит — уже хорошо. Может, и правда таблеточки, зелья, и все будет хорошо? Ну забыла, ну с кем не бывает?

0

7

КОЛЛЕГ, ПОДЧИНЕННЫХ, ДРУЗЕЙ


Duncan Savage & Arnold Peasegood  |  Дункан Сэвидж & Арнольд Писгуд
— Часы посещений. Всем надеть праздничные смирительные рубашки.
https://i.imgur.com/dyzL435.gif https://i.imgur.com/O08UCuY.gif
hb & pb, 34 & 33-35, авроры |richard madden & kit harington


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

СЭВИДЖ
Мы с тобой знакомы с пеленок - наши отцы работали в одном отделе в ММ, семьи устраивали совместные пикники, учитывая, что жили рядом. Боунсы и Сэвиджи, Сэвиджи и Боунсы. Был бы ты постарше, и моя мама мечтала бы нас поженить. А, может, она и мечтала, кто знает. Но для тебя я была слишком резкой, слишком шаловливой, и после пары прилетов за то, что ты не делал, ты предпочел прятаться с книгой за спиной моего старшего брата Эдгара. Вашей дружбе не мешали ни четыре года разницы, ни я. Ваша дружба пережила школу, а разрушилась где-то по пути к будущему. Ты ведь собирался, как и Эдгар, стать хит-визардом, ворча, что в Аврорате тебе нет места, пока там есть такие чокнутые как я. И никто не понял, почему придя в один прекрасный день на службу, я увидела тебя в числе стажеров. Но вот оно - ты пришел именно в Аврорат, а с Эдгаром почему-то общался только по необходимости. Вы не поделили девушку? Книжку? Нимб ангелочка? Дракл вас знает. Я была уверена, что ты бросишь стажировку через три месяца, но нет. Через полгода ты тоже остался, и прошел все три года стажировки, после чего был зачислен в ту же рабочую группу, что и я.
Твое место в группе обозначилось быстро: парень с книжками, ты отвечал за сбор и хранение улик, за отведенную роль судмедэксперта на выезде. По крайней мере, все пробы, все образцы собирал именно ты, как и владел большим количеством информации, что в моей голове, например, могла и не поместиться. Неожиданно оказалось, что с твоим молчанием очень комфортно, что ты всегда знаешь, когда притащить мне чай, и что ты хороший напарник, способный прикрыть тылы. Все еще не знаю, что тебе сделал Эдгар, но он дурак, раз променял вашу дружбу.
Война была долгой и тяжелой, но в конце концов, и она закончилась. Ты легче всех воспринял перемены к лучшему, даже сквозь потери, которые мы понесли по пути. Когда ты узнал о моем повышении, то притащил мне торт, который мы с тобой вдвоем и слопали, а после ты узнал, что с моим повышением ты получишь свое - ты получишь мою группу, изрядно потрепанную событиями. Через пару дней на наши головы свалится новая проблема в лице обвинений одного из членов нашей группы в убийстве. У тебя оголяются тылы, и не с проблем бы начинать новый виток жизни, но реальность беспощадна и непоколебима. Так что, Сэвидж, бери себя в руки и становись холодным рассудком и разумом этой группы. Кто-то же должен.

ПИСГУД
Слизеринский парень верхом на метле и с упрямство, достойным барана. Вообще непонятно, как ты оказался на змеином факультете, возможно, благодаря врожденным амбициям. Вопреки всем пророчествам ты не стал ловцом, а предпочел податься в Министерство Магии. Тебя приняли в Департамент происшествий и катастроф, через пару лет внезапно приписали обливиатором к аврорской группе, в которой работала и я. Счастья тебе это не добавило, бегать и подчищать за аврорами из ошибки, ты постоянно собачился то со мной, то с Сэвиджем, но в конечном счете в одном расследовании ты вдруг почувствовал вкус к службе. И понял, что можно ведь не только обливейтами бросаться по требованию. Расследование - это интересно, это огонь в крови и масса приключений, всегда опасных и не всегда со счастливым концом. Дальше последовала процедура перевода в аврорат, прохождение квалификационных экзаменов. Тебе пришлось приложить много усилий, чтобы нагнать нас с Сэвиджем, но до сих пор ты все еще не знаешь законы настолько, чтобы сразу сказать, что можно, чего нельзя, не знаешь инструкции настолько, чтобы не ошибиться.
Ты пережил двух руководителей своей группы, вторым из которых была я. Поначалу нам с тобой было сложно, подчиняться женщине - увольте, но мы быстро установили, кто из нас альфа-самец, так как в группе женщин нет, есть только авроры. И больше проблем не возникало. Наверное, ты лелеял надежду, что займешь мой место, когда я уйду на повышение, вот только вышло все совсем не так. Хотя не я должна была назначать нового руководителя группы, но я воспользовалась своим положением, рекомендовав на эту должность Сэвиджа. И сказала тебе об этом прямо, когда ты возмутился несправедливостью, считая, что больше подходишь. А через два дня грянул гром, члена группы обвинили в убийстве, и теперь у Сэвиджа проблем больше нужного, а ты где-то с боку. Может, тебе повезло, Арни? Иначе на его месте мог быть ты, лишенный сна и в оккупации головной боли.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Итак, в Аврорат разыскиваются два старательных парня, которые создадут проблемы друг другу и мне, но при этом будут примером, как надо работать. Как хотите, так и соединяйте эти два момента.
На самом деле это всего лишь костяк, все детали личной жизни, характера, успехов и неудач, все на вас. Незыблемы имена и отношения внутри группы. При Боунс все было мирно и красиво с периодическими подрывами эмоционального характера, после Боунс - на ваше усмотрение. Смирился ли Писгуд с тем, что его кинули с должностью, хотя ему никто ничего не обещал, получится ли у Сэвиджа при сложных обстоятельствах сохранить группу в адеквате, не передерутся ли парни и так далее. Помимо парней в группу так же входят О'Брайен, на него заявка будет чуть позже, и Эммилин Вэнс, она пришла в нашу группу последней по личному желанию Боунс, так что тут возможно как ревность, так и попытки в слабую дедовщину. И именно Вэнс стала тем самым аврором, которого обвиняют в убийстве.
Короткая хронологическая справка:
в 76 году группа переходит под руководство Боунс, в декабре 81 года Амелия получает повышение до замглавы ДОМП, начинаются подвижки с повышением Сэвиджа, и через пару дней после этого Вэнс арестовывают за убийство Эвана Розье.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

стучитесь в гостевую, дальше спишемся!


Пример поста

Это странное чувство собственной поломки, которая починке подлежит, но кто знает как. Амелия все время чувствует себя в полете, но болтаться в небе без возможности приземлиться — сомнительное удовольствие. Ей ведь, вопреки многим мнениями, в войну хорошо: работы много, времени нет, и не приходится думать о том, сколько упреков ей выдают наперед собственные родители и пустая квартира, в которой опять что-то сломалось в отоплении. Амелия еще три года назад решительно перебралась из Косого переулка, в котором ощущала себя слишком уныло в шумном потоке чужой радости и общительности. Впрочем, и это все обманчиво, о чем приходится думать, осматривая наутро разбитые витрины и ловя отчетливый запах чужой смерти.
Она слышит шаги среди шороха пролетающих записок-самолетиков и ворчания старого домовика, который шкребет треклятой шваброй, которую хочется отобрать и сломать. Чтоб не действовал на нервы. Поднимает глаза — Эммилин стоит перед ней с чашкой в руках, и аромат чая приятно щекочет нос, внося свое успокоительное действие расшатанным нервным клеткам. Амелия руки протягивает, принимая чай, делает глоток. Голос Эммилин вещает обычные вещи, от которых должно стать спокойно, рутина всегда путь к спокойствию, но проблема одна — Боунс не понимает, о чем вообще идет речь.
— Спасибо, — благодарит за чай.
Не смотря на то, что Боунс славится цельнометаллическим упрямством, помноженным на занудство в определенных вещах, через синяки и неудачи она пришла к пониманию, что группа — основа результата. А когда поняла, начала работать в этом направлении. И вот оно — совершенно разные по характерам и навыкам авроры, объединённые одним стремлением, спорящие, упрямые, несдержанные, но умеющие быть единым организмом, в котором все так слаженно, что раз за разом завершенные дела уходят в Визенгамот для последней точки.
И Вэнс. Нет, никаких в ней сомнений, но все то время, что Эммилин входит в ее группу, Боунс присматривается к ней, подбираясь к самой сути. Амелия никогда не стеснялась хотеть конкретных людей в свою группу. Сэвиджа потащила с собой, когда получила должность старшего аврора, Писгуда вообще переманила еще тогда, когда он выбирал между Авроратом и хит-визардами, О'Брайен ей вообще в наследство достался. Вэнс Амелия хотела. Вот как увидела, как девочка работает, так захотела переманить ее к себе. Что там, как там, взаимоуважение, поддержка коллег, аврорская солидарность, нет, ей была нужна Эммилин и она упрямо точила и точила водой камень, добиваясь своего.
Свое получила.
И не жалела.
— Прости, что там о сестричке Бэрри? Все из головы вылетело, так много информации, что, порой, путаюсь.
Попытка обмана, не только Эммилин, но и самой себя. Амелия Боунс не путается в информации, сколько бы ее ни было. Знает все дела побуквенно, всех подозреваемых едва ли не с полным досье, в ее голове помещается все — и ничего сейчас. Сколько Амелия ни пытается, она не может вспомнить, кто такая Бэрри, как она ускользает из ловушек Эммилин, и как вообще выглядит. Дракл. Она украдкой снова трет висок, понимая, что сейчас все развалится, все прикрытие превратится в прах, и с этим нужно что-то делать. Помощь Амелия просить не любила, да и не умела толком, она надеется, что может быть получится как-то добраться до света в конце туннеля, по пути не сломав ничего, и собственную карьеру в том числе.
Страх все-таки прорывается звенящим колокольчиком:
— Я не помню. Ничего не помню из твоего расследования.
Что там, она уже не может вспомнить, с чего началось утро, куда положила ключи от квартиры и почему надела новые туфли. Странно, что помнит из покупку, но спроси ее, в каком магазине — не скажет, внутренний взор ничего не рисует, и в солнечном сплетении все льдом покрывается, ухает пустой желудок и становится очень-очень страшно. Есть ли такая болезнь, при которой память сжирается так мгновенно? Какие-то паразиты?

0

8

Любовь всей жизни


Druella Black (née Rosier)  |  Друэлла Блэк (в дев. Розье)
Любовь - это прожить больше тридцати лет в браке и ни разу не попытаться друг друга убить.
https://i.ibb.co/YbqKWzk/1db52d61ac4e0f4dd31279413100f28b.gif https://i.ibb.co/8df81XC/Cc17a8402c370bd38eeedbf9c99430c3.gif https://i.ibb.co/mJVCr12/56650bc7ede2d4421c2d27ba10eaec64.gif
чистокровная, 49-50, светская дама, меценат |Michelle Pfeiffer


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Ты была невероятно красива. Мерлин свидетель, Друэлла Розье была самой красивой женщиной Англии. Таковой и осталась по сей день. Один взгляд на тебя доставляет невероятное удовольствие всем мужчинам и рождает болезненную зависть у женщин. Ты знаешь об этом, ты научилась пользоваться этим. Но не за красоту тебя полюбил твой муж. И не красотой лишь одной ты добилась всего в своей жизни. Ты умна. Чертовски, неприлично умна. В тебе есть та сила, скрывается под нежностью женского обаяния. Ты одна из самых сильных и стойких людей в этом мире. Ты знаешь, что такое горе, ты даешь ему право на существование. Но ты знаешь, когда необходимо перейти от горя к жизни, как дальше делать шаги в этом мире. В тебе это было всегда - стойкость принимать судьбоносные решения.
Ты была любимицей в своей семье. Тебя ждали, твоего рождения хотели. В этой истории нет деспотичных отцов и холодных матерей. Строгость родители слихвой компенсировали тем, что могли дать: воспитание, знания, опыт. Они сумели подготовить тебя к жизни, сумели научить тому, как выстоять в, казалось бы, нечеловеческих условиях. Они сделали тебя такой. Тебя выдали замуж в довольно юном возрасте за младшего из семьи Блэк. Что может младший? Что достается младшим? Но в тебе всегда была мудрость и умение ждать. Этот брак был по договору, вы практически не знали друг друга, но это послужило поводом начать знакомство. И дело пошло. Любовь не рождалась внезапно и сразу. На это ушло много труда, твоего труда. Ты создала эту ветвь семьи, ты добилась того, что ваш брак оказался нерушим и крепок. Ты быстро поняла, как вести себя в новой для тебя семье, поняла, что за человек твой новый муж и сумела полюбить его таким. Но не любовью единой держится брак. Иногда тебе казалось, что ты ненавидишь своего мужа. Когда в тебе кипела юность и жар страстей, а рядом с тобой был полностью лишенный эмоций человек. Все постепенно пришло в норму. Ты стала спокойнее, а в твоем муже зародились чувства.
Ты хищница. Та, что до последнего вздоха будет бороться за свое потомство, прыгая на стрелы охотников. Та, что хранит свой дом и детенышей. Та, что лишь мудростью сдерживает матриархат. Ты награждена отличным умом, ты могла бы стать политиком. Но тебе это было ненужно. Тебе нужен сильный муж, которому ты будешь верна. Сила - вот, что ты ценишь, но ум - то, что ты всегда выберешь. В этом мире есть лишь два порока, которые вызывают в тебе ненависть - слабость и глупость.
Иногда тебе кажется, что рядом с Сигнусом и ты лишаешься "лишних" чувств, но ты не такая. Тебе живы эмоции, чувства. Все понемногу они полезны. Ты выбрала мягкую лапу вместо острых обнаженных когтей. Когти постепенно стачиваются, переставая защищать, а в мягкой лапе они всегда острые и готовы впиться в глотку каждому, кто посягнет на твою семью. Ты тиха и спокойна, мягка и женственна. Но Мерлин спаси того, кто решит считать тебя слабой.
"Пока мужчины воюют, нам необходимо сохранить мир вокруг" - девиз всей твоей жизни. Ты подписываешь тонну чеков и векселей, даешь один званный ужин за другим, что бы собрать золото в помощь очередным сиротам или мало обеспеченным семьям волшебников. Волшебная кровь - это рад, который нужно оберегать. Великий дар, которым награждены все вы. И который у вас пытаются украсть. Ты умеешь быть жесткой, когда это нужно. Ты умеешь обрубать связи и забывать людей. Ты отрезала часть своего сердца и научилась жить с вечно кровоточащей раной от потери дочери. Твоего ребенка. Ты принимаешь всю жестокость реальности вокруг, но твердо стоишь на ногах, обеспечивая стабильность для тех, кто рядом с тобой. Ты куда сильнее, чем принято считать. Твоя сила в мягкостью, доброте, воспитании. Твоя опасность в том, что у женщины твоего статуса всегда множество лиц. И все их не видел никто.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Семья Блэк в полном сборе, не хватает лишь удивительной и потрясающей Друэллы. Свет сердца Сигнуса и мать трех невероятных дочерей. Игра не заставит себя ждать, планов очень много, а крутые повороты сюжета непредсказуемы и опасны.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

всегда тут


Пример поста

Эта женщина... Эта женщина всегда была нерушимым оплотом стойкости и воли в жизни Сигнуса. Хрупкая, но лишь внешне, она всегда была для младшего брата примером и маяком в бушующем море непонятого. Именно Вальбурга была тем человеком, что стояла между ним и безумием всю его жизнь. Сестра всегда была ближе всех в рода, она всегда была лучшим другом, нечто большим чем просто родственница, что помогала его воспитывать. Сигнус не так хорошо помнил родителей, но все свое детство он помнил ее. Ее стойкость, ее силу, ее непреклонность. Никогда за всю свою жизнь Блэк не видел ни ее слез, но боли в этих глазах. Она казалась ему чем-то нереальным, чем-то, что достойно описания самых знаменитых поэтому. Боудика, что собрав верных воинов, пошла в поход на римскую империю, не страшась ничего, лишь оплакивая сыновей. Женщина, достойная самых громких легенд. Женщина из приданий.
Вот уже месяц прошел с того момента, когда этой женщине разбили сердце. Младший брат, как никто знал, каково терять ребенка, пусть даже оставшегося в живых. Тем больнее была утрата. Вот он, живой и здоровый, ходит по миру, но он больше не твое дитя и никогда им не будет. Если вещи страшнее смерти. Оплакивая свое чадо, ты носишь траур, твое сердце разрывается от боли, но постепенно, год за годом ты успокаиваешься. Ты свыкаешься с мыслью, что в твоей жизни больше нет дитя. Но когда этот ребенок ушел из твоей жизни, при этом оставшись в живых. Когда каждый шаг напоминает тебе, что где-то там, живет часть самого тебя, это наносит новые и новые раны, не давая утихнуть твоему горю день ото дня. Рана продолжает кровоточить. Непостижима человеческая душа. Непостижимо то, как много боли мы способны вынести, оставаясь самими собой.
Сигнус знал, что случилось в доме его сестры. Он знал о том горе, что постигло Вальбургу. Знал, как тяжело она переносит произошедшее. Впервые услышав о том, что племянник сбежал из дома, Сигнус ощутил сильнейшую волну воспоминаний. Тот же поступок, почти те же мотивы... Те же громкие слова обвинения из еще детских уст, не знавших самой жизни. Обвинения детей опасны. Тебе кажется, что это лишь слова, пустые, несерьезные, изменчивые. Но что, если стержень, что живет во всем вашему роду столь же крепок и в них? Или еще крепче. Они твердо стоят на своих убеждениях, которые идут вразрез с тем, чему их учили.
Прежде чем посетить свою сестру, Сигнус отправил к ней Друэллу. Уж кто бы мог понять чувства матери, так это мать, так же потерявшая ребенка. Сам же Блэк направился прямиком к этой стороне этого неумелого детского спектакля. К его главному актеру... Уже имея некоторый опыт разговора с беглецами из собственного дома, Сигнус хотел скорее убедиться в том, что все вышло точно так же, нежели вернуть мальчишку в семью. После прошлого раза мужчина понимал, что это бесполезно. Этому поколению невозможно противостоять традиционными понятиями, они слишком далеко ушли вперед. За ними уже не угнаться.
Разговор, как и предполагал мужчина, не увенчался успехом, но щедро наградил мужчину пониманием всего произошедшего. Самые страшные опасения Сигнуса подтвердились. Он не желал называть детей предателями, но обязательства перед родом требовали от него определенных поступков. На стене дома на Гриммо будет новый выжженный портрет. На древо станет смотреть еще больнее, но кто бы хоть раз показал свои истинные эмоции в этом доме, в этой семье. Уж точно не тот, кто возвел сдержанность в абсолют.
Сигнус прибывает в знакомый ему с самого детства дом. Теперь же он кажется, укутанным мраком. Все в этом доме кричит в мертвой тишине. Все портреты их предков на стенах готовы вопить о той боли, что парализовала дом. Так же было и с Блэк-холлом, когда фамильное гнездо навсегда лишилось Андромеды. Это кричит сама магия, та родовая магия, на которой держится все. Не останется никого из рода, и дома рухнут, обратившись в прах. Это живая материя, пусть и не осязаемая, но ощутимая. И от нее оторвали кусок. В ней прожгли дыру размером человека, что рискнул собственной семьей. Эта магия стала слабее ровно на одного несколько лет назад, а теперь и на двух... Дома волшебников, пропитаны ею, она держит, она защищает, она спрочает этот целостный организм, который сейчас лишился серьезной своей части. Это не может не быть заметным.
Эта женщина... Она открывает ему дверь, словно ничего не произошло. Но произошло и это видно, читается на той маске, что надевает Вальбурга, прежде чем принять родного ей человека. Ему ненужно приглядываться, что бы заглянуть за деланную беспечность. Уж кто-кто, а сестра и ее привычки ему отлично знакомы. Даже те, на которые она не обращает внимание.
— Доброго дня, Вальбурга... Прибывать без предупреждение не в моих правилах... Ты же знаешь... — в этом доме стало тихо. Так, что голос сам собой понижается, будто дом опустился в траур похорон. На одного человека он стал мертвее, на один голос тише. Сигнус направляется с сестрой наверх, не дело им говорить в коридоре или же там, где их могут услышать. Не Орион, нет. Он в курсе приезда брата. С ним у Сигнуса будет отдельный разговор в этой ситуации. Отцы лишь внешне кажутся безучастными, холодными, равнодушными. Все это — лишь игра стереотипов, не более. Способ держать себя перед обществом. Притворяйся, пока твоя ложь не станет правдой в случае, если ничего не можешь изменить. Сигнус не любил действовать этим путем, но иногда лишь он один и оставался, как обезболивающее при тяжелом недуге.
Он старается быть тише, внимательнее к Вальбурге. Приказывает Кричеру принести чай в покои хозяйки. Ей необходимо беречь себя. Странно, что миссис Блэк сама вышла встретить гостя. Лишнее в данной ситуации.
— Как ты, сестра? — скинув плащ по дороге в руки домовика не глядя, Сигнус закрывает за собой дверь, входя в спальню сестры. У стен в старых домах есть не только уши, но и глаза. А еще они говорят, и иногда ужасные вещи, словно впитали всех призраков рода. И последнее, что стоит делать — это их слушать, — Мне следовало прийти раньше, прости... Я оставил тебя наедине с этим. Думал, Друэлла сможет тебя поддержать.

0

9

ИЩУ ПРАКТИЧЕСКИ СЫНА


Charles Parkinson|  Чарльз Паркинсон
"Манеры - лицо мужчины."
https://i.ibb.co/SdsV4Nt/Ezgif-4-5b3bd531ce.gif https://i.ibb.co/S5KvB72/Ezgif-5-504e135d27.gif

pb, 23-25, секретарь и личный помощник главы департамента регулирования магических популяций и контроля над ними |taron egerton


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Чарльз - пример молодого аристократа наших дней. Он воспитан, умен. Он безупречен. В то время, как многие его ровесники предпочитают грубую силу, Чарльз выбирает путь куда более искусный и не менее опасный - интеллектуальный. Этот молодой человек - прирожденный политик. Младший из своего поколения, Чарльз довольно быстро усвоил, что в этой жизни, не смотря на свой статус крови и положение в обществе, путь себе необходимо выгрызать. И у мальчишки довольно быстро обнаружился талант. Еще в школе он показал себя как умелый дипломат, что позволило ему стать старостой факультета. Целеустремленный, Чарльз никогда не прибегал открытой агрессии. Сложно припомнить хоть один момент, когда бы Паркинсон пошел в открытое противостояние. Парень был награжден природным даром в виде обаяния и железной нервной системы. Возможно тому причина - атмосфера в семье, никогда не прибегавшая к грубости или же давлению. С самого рождения в парня вбивали уверенность, что он может добиться всего, если знать подход. Контролировать эмоции - вот главное умение Чарльзя, выработанное им в собственной семье и за время учебы в школе.
По окончании Хогвартса с прекрасными результатами, Паркинсон не без знакомств и положения своей семьи в обществе получает прекрасную возможность для старта в своей будущей политической карьере. Он становится секретарем, а позже и личным помощником главы департамента регулирования магических популяций. Всегда невероятно вежливый, обходительный, но очень злопамятный, Чарльз пропускает мимо ушей все слухи о причине своего назначения на эту должность. Главное для Паркинсона - будущая карьера и то, что он может вынести для себя на данной должности. То, чему он может научиться у своего начальника - Сигнуса Блэка. Шанс, который выпадает далеко не каждому. И его Чарльз уж точно не упустит.
Тут и пригодились молодому специалисту все, что он воспитывал в себе и взращивал с самого детства. Работая над эмоциями и контролем над ними, Чарльз получил перед собой самый яркий пример подобного контроля в лице шефа. И все старания принесли свои плоды в самый необходимый для этого момент - решающую фазу войны. Оказавшись в твердых стенах Министерства Чарльз наблюдал за происходящим с большой долей интереса, кто победит. Очень быстро наладив отношения с руководителем, молодой человек усвоил главное правило в этой жизни - репутация для мужчины - его залог на будущее. Репутация Паркинсона была чиста словно слеза младенца, он по-прежнему оставался простым секретарем в глазах окружающих, но чем дальше разворачиваясь политическая паутина, тем все большие тайны открывались молодому человеку. Тем более интересные задания он получал. Чарльз довольно смело проявил себя как человек, которому можно доверять, доказав свою преданность начальнику. Первое трудное время на его месте работы постепенно позволило войти в колею. Сейчас Чарльз - это кладезь самых невероятных подробностей и тайн не только департамента и Сигнуса Блэка, но и многих тайн министерства. Паркинсон воочию ощутил себя в своей стихии. Все всегда готово в срок, в голове парня - всегда необходимая информация. Сроки, документы, встречи. Обладая прекрасной памятью, он всегда и везде вовремя. Чарльз будто понимает своего шефа без слов. Не смотря на свой юный возраст, этот молодой человек - профессионал.
Его девизом является "Манеры, дисциплина, профессионализм." Его долг и его задача - служба Министерству. Мир меняется - политика всегда остается. И нынешняя политика - самый опасный зверь, с которым молодой человек учится справляться. Он безжалостен настолько же, насколько и обаятелен. Он жесток, но скрывает это под первоклассным воспитанием. Такие как Чарльз Паркинсон - будущее Министерства Магии Великобритании. Ощущая поддержку со стороны шефа молодой человек без зазрения совести идет на крайние меры, просчитывая каждый шаг до последнего хода, который всегда должен быть за ним.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Сигнус Блэк до конца не верил в разумность собственного обещания дать работу вчерашнему выпускнику. Однако увидев молодого человека в деле позволил себе такое чувство, как надежда. И она мужчину не обманула. Для Сигнуса Чарльз непросто правая рука. Он близок к мужчине практически как родной сын, что ставит молодого человека в опасное положение. Если кто-то хочет подобраться к Блэку - первая мишень - Паркинсон. Однако своей службой парень доказывает свою верность и преданность. Со своей стороны Блэк платит парню не только знаниями, что всегда дорогого стоят, но и имеет виды на парня в его будущей политической карьере, на которую Блэк готов повлиять, как только Чарльз будет готов к самостоятельным решениям без прикрытия свыше. Если бы судьба даровала Сигнусу сына, мужчина желал бы видеть его таким как Чарльз - человеком, ставящим свою репутацию и репутацию своей семьи выше личных переживаний, человеком, имеющим стойкие и высокие цели, и готовым работать на них. Человеком, на которого можно положиться в самый опасный момент.
Политические игры, министерские козни, скрытое от глаз посторонних участие в войне и будущее чистокровного общества.
В заявке не указана лояльность персонажа, отдаю это на откуп игрока. Так же я постарался обойти момент, имеет ли Чарльз жену или же является дядей каноничной Пенси Паркинсон. Здесь все по желанию. Все обсуждаемо. Главный костяк персонажа и отношений Сигнуса и Чарльза, я надеюсь, виден. Всегда могу предложить игру как в чисто профессиональной сфере, так, быть может, и в случаях личного общения, которые, разумеется, не приветствуются, но имеют место быть.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

тг, почта, лс, гостевая.


Пример поста

Сигнус Блэк всегда недолюбливал вмешательство личных связей в рабочий процесс. Как бы там ни было, мужчина весьма четко разграничивал личные и рабочие отношения. Даже с родственниками на работе он предпочитал общаться лишь в официальной манере и никак иначе кроме "Миссис Блэк" и "Мистер Блэк" по отношению к своим родственникам. Для семейного и личного было место вне стен Министерства Магии Британии. В границах же этих стен существовали свои внутренние правила. Сигнус всегда слыл человеком принципиальным и дотошным в части межличностных отношений на работе. Этого он в равной степени требовал как от самого себя, так и от всех своих подчиненных в департаменте. А потому получив сообщение от мужа своей младшей дочери, мужчина едва сдержался, что бы не отправить мистера Малфоя далеко и надолго в путешествие за самим Мерлином. Но... Особенности выстраиваемых рабочих отношений в современном обществе так или иначе не могли существовать без некоторых личных просьб. Это заставило Сигнуса прислушаться к просьбе родственника, вникнуть в ситуацию и подумать о том, возможно ли как-то повлиять на произошедшее.
Узнав, что речь шла о некоем оборотне, который, по всей видимости, оказывал определенные услуги для семьи Малфой, Сигнус решил для себя одно, он не желает знать, что именно включали в себя данные услуги.
- Прошу, избавь меня от подробностей. Мне это не интересно! - разумеется, имя Фенрира Грейбека было хорошо знакомо Сигнусу Блэку в рамках его профессиональной деятельности. И мужчина понимал, что место оборотня в отлове в ближайшую облаву. Но и отказать Малфою было не так уж просто. Как ни крути, с этой семьей Сигнуса связывали не только деловые отношения.
Мужчина не торопился исполнить просьбу по содействию в вызволении Грейбека. Будь его воля, он с радостью отдал бы оборотня в руки аврората, у тех был не один зуб на Сивого, поделом ему. Одним оборотнем в этом мире будет меньше, а дышать станет свободнее. Глава департамента магических популяций и контроля над ними славился своим жестким отношением к оборотням. Законы, принимающиеся с его подачи, с каждым разом становились все жестче, крепким ошейником сковывая данный магический вид существ. По мнению Сигнуса, место им было в резервациях под строгим надзором, но пока данную идею он не стремился продавить. Как оказалось, иногда эти существа были кое на что способны.

- Мистер Блэк, вы просили сводку по оборотню, - в кабинет Блэка вошел секретарь, неся документ в руках, - сейчас он вызван на допрос в аврорат. Я сообщил, как вы и приказали, о том, что бы с его делом не спешили, но... Сами понимаете, это аврорат. Они не будут долго мешкать.
Чарльз был прав. Уж с кем-с кем, а с авроратом разговор был короткий, не смотря на то, что те были не против подождать. Это заставляло мужчину перейти к решительным действиям. Взяв в руки разрешение на допрос, подписанное главой департамента, Сигнус прочитал фамилии, заметив там одну знакомую. Что ж...
- Что с запросом на изъятие оборотня из аврората? - отложив документ обратно на стол, Блэк откинулся на спинку своего кресла, сложив руки перед собой и смотря на молодого человека, извлекающего из папки новую бумагу. Вот, на что было потрачено время. Вот, почему аврорат был оповещен о том, что необходимо подождать с допросами. Получить разрешение на выемку подследственного было непростой задачей. Самое сложное в выполнении этой просьбы. Документ за подписью министра магии лег на стол чиновника поверх предыдущего листа.
- Только что забрал, сэр, - Сигнус искренне гордился своим секретарем. Он никогда не заставлял ждать, никогда не задавал лишних вопросов и схватывал все быстрее, чем могло показаться. Поданный с арестом оборотня запрос, спустя пару дней вернулся с полученной подписью. Как ни крути, не смотря на всю принципиальность Блэка, некоторые связи все же были ему крайне полезны. Политика - очень грязная штука. Потянув за несколько нитей, подключив знакомства, Блэк получил необходимое разрешение.
- Я сделаю все, что смогу... - неохотно два дня назад произнес Сигнус, глядя на своего зятя, тем самым сообщая, что разговор окончен. Что ж, он сделал...
- Ну что ж... Пойдем вызволять нашу девицу из темницы... - произнес Сигнус, вставая из-за стола и выходя из кабинета. Секретарь молча поспешил убрать документы и последовать за шефом. Путь их лежать несколькими этажами выше в департамент обеспечения магического правопорядка. Сигнус до зубного скрежета не выносил сокращения названий департаментов никаким образом, тем более в речи. Это звучало отвратительной издевкой над тем, где они трудились.
Лифт остановился на необходимом этаже. Черная мраморная плитка, облицовывающая все министерство и здесь имела опасный зеркальный отблеск, должно быть служила напоминанием серьезности всего происходящего в стенах департамента. Первой остановкой мистера Блэка был кабинет старшего аврора. Сигнус мало говорил с другими, предпочитая беречь вес собственных слов в рабочем пространстве. У него будет еще сегодня время для бесед. А пока молодой секретарь донес всю информацию до старшего аврора в необходимом ее количестве. Мужчина озадаченно помолчал, затем сообщил, что допрос выше упомянутого субъекта уже начался. Как бы там ни было, сотрудник аврората поднялся и пошел вместе с Сигнусом и его секретарем в стороны допросных кабинетов. Блэк никогда прежде не бывал в этом месте, от которого веяло принуждением, трудоголизмом и идейностью работающих здесь фанатиков. Запах мужского пота в коридорах спешивался с тонким ощущением страха, доносившимся из допросных. Всех, кроме одной... Той, где остановилась группа.
Когда из кабинета вышел аврор, ведущий дело Грейбека, Сигнус впервые увидел этого человека. Все верно, память не обманула мужчину, фамилия, оказанная в постановлении о допросе, принадлежала другому его зятю. Тому, чье присутствие в жизни рода Блэк наносило непоправимый удар и обрекало семью на позор. Впервые увидев этого человека Сигнус уже осознал, с кем жила его дочь все эти годы. И... Остался крайне разочарован выбором Андромеды. Это разочарование лишь подтвердилось, спустя столько лет. Не желая выслушивать эту перебранку, мужчина посмотрел на своего секретаря и вошел в допросную.
Мистер Блэк. Какая честь! Чем обязан?
Взглянув на Грейбека, Сигнус не выказал никаких изменений в мимике на своем лице. Холодный и равнодушный взгляд мужчины мельком скользнул сперва по оборотню, а затем по двум испуганным аврорам, оставшимся наедине с этим существом.
- Вы свободны, господа. Дальнейший разговор будет проходить между мной и мистером Грейбеком... - в голосе Сигнуса звучало равнодушие к возможным возражениям авроров. Они что-то начали говорить о безопасности, о том, что по правилам допрос оборотня должен проходить в ином составе, но встретившись со взглядом главы департамента магических популяций, оба парня покинули кабинет.
Обойдя стол, полных стопок увесистых томов, Блэк опустился на стул напротив оборотня, расстегнув нижнюю пуговицу своего пиджака. Секретарь достал из принесенной папки два документа и положил перед мужчиной на серую поверхность металлического стола. Убрав папки дел, молодой человек занял свое место за небольшим дополнительным столом и достав чистый лист пергамента, приготовился к заполнению протокола.
Сигнус не торопился начинать допрос, чистую формальность. Не сводя взгляда черных глаз с оборотня, мужчина был совершенно спокоен. Ему было плевать на то, по какой причине Сивый оказался в этом месте. Но просто так выпустить его Блэк был не намерен.
- Фенрир Грейбек. Возраст сорок восемь лет. Дата рождения двенадцатое февраля тысяча девятьсот тридцать четвертого года. Оборотень. Обращен своим отцом после войны. Не зарегистрирован. - Сигнус не отрывал взгляда от подследственного, диктуя сухую информацию из личного дела Грейбека своему секретарю, - Все верно, мистер Грейбек? - вновь взглянув на отложенные кипы дел, мужчина чуть помолчал, - У вас весьма богатая биография. Разве это разумно, быть столь неосмотрительным в наше неспокойное время? Так легко попасться аврорату.

0

10

ЖДУ КРИМИНАЛЬНУЮ СЕМЬЮ


Carlo Augusto Cavalcanti |  Карло Август Кавальканти
https://i.imgur.com/QsrqRWU.gif
чистокровный, 59 лет, дон семьи, артефактолог|Johnny Depp


ПОДРОБНОСТИ

Карло Август Кавальканти (родился в 1923) — наследник своей семьи, почтенной, достаточно древней и именитой, известной своими зельеварами, сильными волшебниками, людьми с часто редкими или доведёнными до предела возможного способностями. Говаривают до сих пор, что среди Кавальканти веке в 15 были некроманты. Были действительно Карло знает об этом прекрасно из семейных книг да родового древа, в котором указаны разные детали, о которых посторонним лучше не знать. У семьи всегда был достаток, всегда им сопутствовала удача, они были баловнями судьбы, собирая богатый урожай способностей как магических, так и умственных. Слухи сообщают ещё больше: о тёмных магах, которых боялись, о связях с «отравителями» Медичи и многое-многое. Но что имел наследник такой истории по факту? Ничего. Карло ждал лишь разорённый дом, в котором от былого величия осталась лишь мебель да убранство. Былых денег у семьи уже не было, отец средний волшебник с средним же достатком и не понятно даже, то ли его так обучали ужасно, то ли он тот самый «урод» в семье. Но Карло, выросший на историях о своих же предках, понять семейного упадка не мог, а потому старался как мог, делал всё, лишь бы не быть похожим на бесхарактерного, слабого отца, позволившего их семье скатиться в такую пропасть. Он упорно занимался, думал без конца о том, как сделать себе имя, как вернуть имя семьи. Среди них были сильнейшие, а сейчас?
А сейчас он начинает практически с нуля, норовом и умом забирая управление семьёй из рук отца, открывает сначала лавку, затем расширяет её до магазина, а затем и сети магазинов в разных странах, создаёт артефакты повседневного пользования, понемногу начинает зарабатывать, находит сам достойную партию. Сицилия и Италия места сугубо семейственных, это возможность, это статус, это связи. И любовь, чего уж греха таить, но приходит она далеко не сразу и не легко, но в выборе спутницы жизни он уверен. И уже в двадцать пять обзаводится наследником, которого воспитает в лучших традициях их семьи. Военные годы пришлись на последние годы его учёбы и из них он вынес многое, а в последствии ещё и заработал. Мир был полностью разрушен для всех, а на этом можно было поживиться: мелкая контрабанда, опасные артефакты, в создании которых он поднаторел, покровительство другим, менее защищённым, поиск полезных знакомств и связей. И в короткие сроки он поднялся буквально с самых низов до того, что он имеет сейчас: деньги, влияние, сила, семья. И пускай его и его людей зовут мафией сколько угодно. Они Семья, им знакома Омерта, но когда речь идёт о репутации, о кровных родственниках, о союзниках и друзьях, которые долгими годами доказали свою преданность, разве это будет играть роль?

Marcella Maria Cavalcanti |  Марселла Мария Кавальканти
https://i.imgur.com/U2XDuzj.gif
чистокровная, 54 года, донна семьи, возможно есть свой небольшой бизнес |Rachel Weisz


ПОДРОБНОСТИ

Марселла Мария Кавальканти (в девичестве Буджардини 1928 года рождения) — урождённая чистокровная неаполитанка, выросшая в богатстве и уважении. Её отец, занимавший пост в правительстве, мог обеспечить и дочь и жену всем, что бы они ни попросили. И Марселла росла той, кому доступно всё, той, что получает желаемое любым возможным способом, а если ей этого не дают, то берёт сама. Ей нравилось положение её семьи, ей нравилось управлять и не сказать, что она, учащаяся у своего отца, была в этом плоха. Она с детства научилась быть выше «недостойных», но мило и скромно улыбаться при необходимости, быть хитрой и обходительной, но опасно-острой при желании. И в отличие от своей матери, прекрасной светской сеньоры, но никакущего лидера, Марселла готова была управлять даже собственным мужем, лишь бы всё было так, как хочет она. Волшебница не капризна, не истерична, но обладает высочайшими требованиями комфорта. И уже в свои двадцать лет она думала о том, что найдёт какого-нибудь мужа-политика, из которого будет верёвки вить, может «бизнесмена» из числа первых, но жизнь свела её с начинающим Карло, который цеплялся за былую славу рода. Это смешило рассудительно-холодную девушку, но она лишь улыбалась и кивала. У него был потенциал и под её лёгкой рукой Кавальканти точно добьётся всего и даже большего. Марселла вынашивала этот план несколько месяцев, общаясь с ним по переписке, вежливо флиртуя, тонко намекая.
И она не знает, понимал ли он, но когда она взяла его фамилию, когда она переступила порог чужого дома, всё изменилось. Буквально. Нет, у неё по прежнему было всё, что нужно конкретно ей для комфорта, но управлять мужем не вышло. Впервые в жизни она потерпела крах полнейший. Карло оказался ловчее её и справился со своим родом сам, сделал её своей Донной, хозяйкой, главой семьи, второй после него казалось бы. Но это было не то, чего ждала женщина. Она-то думала, что у неё в руках будут все карты, а ей достались лишь огрызки, как она думала. А тайны, неполноту информации она любила ещё меньше, чем своего мужа как оказалось. Была ли любовь? Возможно, но не сразу для обоих и не так уж долго для неё.
Их общий сын стал для неё какой-никакой отдушиной, возможностью воспитать верного лично ей мальчишку, который будет рассказывать ей всё сам, но нет. Он упорно слушал отца и ни в какую не думал менять ориентиры. Дочь уж должна быть более покладистой, да? Нет. Ни разу. Норовом в своего упрямого, целеустремлённого, железобетонного отца... она бесила. Она не желала понимать того, что внушала ей Марселла. Важнее её, матери, и жизни самой девушки нет ничего, но та упиралась в отцовские догматы. Катарина знала больше, знала лучше. И даже страх и насилие не помогали вразумить нахалку. Ничто не помогало.

Gianluca Pietro Cavalcanti |  Джанлука Пьетро Кавальканти
https://i.imgur.com/UOh6hoX.gif
чистокровный, 34 года, капо семьи, владелец кофейни «Giorno de Luna» |Matthew Daddario


ПОДРОБНОСТИ

Джанлука Пьетро Кавальканти (родился в 1948) — старший ребёнок в семье Кавальканти, наследник и опора отца. У Карло может быть сколько угодно капо, консильери, людей, думающих, что их место за ними навечно, но никого ближе и посвящённей в тайны Семьи, чем его сын, не будет никогда. Именно Джан знает всё о делах семьи от и до, именно его отец с детства натаскивал по законам, экономике, магии, готовил из него достойного сына достойного отца, что не поступит как его дед, безжалостно просрав весь потенциал семьи и спустив созданное огромным трудом наследие.
Понимал ли это маленький Джанлука? Хотел ли он всех этих уроков и правил? Нет, он и не думал о наследии семьи, о роде, об обязанностях, будучи ребёнком, желающим просто игр и веселья. Не сказать, что у него не было друзей, времени на игры, но хотелось больше. И он долго не понимал, почему отец так трясёт его со всем этим, делает из него губку, впитывающую любую полезную информацию. Понял, когда стукнуло пятнадцать, когда уже была маленькая сестрёнка, когда отец рассказал о том, чем была известна их семья, чем занимается он сам. Без прикрас, без замалчивания. Некромантия? Было дело. Зельевары? Полно. Кажется, даже метаморф водился колене эдак в десятом, а то и дальше. «Хочешь, чтоб тебя помнили, сын? Тогда стань тем, кого можно запомнить, кого достойно было бы помнить». И Джан пытался, поняв, почему отец так держится за своё дело, за свою «мафию». Чтоб сохранить род и память о нём, чтоб защитить семью, чтоб обеспечить им возможность жить. Хотел ли Джан становиться во главе всего этого? Он не думал, что да. Он хотел бы простой семьи, детей может, бытового счастья, строящегося из мелочей. Встанет ли он на место отца, если и когда придёт его время? Без всяких сомнений.
И уже Катарина, смотрящая на него, с уверенностью кивает, зная, что он справится. Ну или поубивает всех нахрен, водится за ним такой грешок. При всей выдержке и рассудительности, Джан далеко не всегда и не так хорошо контролирует свой гнев. Но для этого у него есть сестра, которая и остановит и скалкой отхреначит сама так, что мать родную не вспомнишь. Поначалу, подрастающая Кати думала о том, что брату будет сложно с его, казалось бы, благородством и желанием спокойной жизни, но он вливается в отцовское дело так легко и естественно, что сомнений в породе не остаётся. Да и с отцом у них одно общее заметно сразу — веет от них и силой, и властью, и умом. Смотришь и чувствуешь, что перед тобой порода. И пока остальные видят примерного, послушного сына, гордость для родителей и пример для всех, недотягивающих до идеала, Джан холодно ухмыляется, отдавая приказ на устранение. Выпускает звериный гнев, щурится, заставляя других в страхе глаза отводить и трепетно молчать, иначе тут нельзя: жёсткую иерархию здесь уважают, а за малейшее нарушение дисциплины могут и штрафное заклятие отправить. И шепотки гулом в полупустом зале стоят: сын своего отца, кремень, сталь, которую не погнуть. Их лидер уже. Со своим кодексом, выпестованным отцом, своими принципами, бесконечной верностью своим людям. Лидер, которому верили и за которым готовы были рвануть хоть в Преисподнюю. И пускай их там ждёт Дантев Люцифер.

Michele Bugiardini |  Микеле Буджардини
https://i.imgur.com/lnv4TwM.gif
чистокровный, 43 года, политик |Al Pacino


ПОДРОБНОСТИ

Микеле Буджардини (родился в 1939) – младший сын в семье видного политика Неаполя казался на фоне яркой и властной старшей сестры серым, пресным, ужасным наследником отца. Отец-то всегда был на сотню шагов впереди, всегда умел получить выгоду и добиться желаемого поста, особенно с покровительством мафии. В конце концов в политике положение высокое с чистыми руками не занять – всё пишется кровью конкурентов. И Микеле всегда казался слишком мягким, выросшим в хороших условиях, не знающим жестокости жизни, хотя и похожим нравом на отца. Он окружающим казался более уступчивым, а значит слабым.
Катарина за не таким уж дальним родственником наблюдала со стороны – он никогда в Кавальканти родню не видел, разорвав все связи с сестрой после её помолвки. И верно, Марселла и сама не горела желанием общаться с братом, которым, как думала, сможет легко управлять всегда. Подарки ежегодные с припиской «Buona Natale» и не более. Марселла думала, что терпеливый, мягкий и покладистый брат побежит за любым её словом, стоит лишь в глазах блеснуть слезам, ведь она член семьи, единственная и несомненно любимая старшая сестра, которая, пусть и нехотя, но всегда была рядом и поддерживала. Фальшиво, неискренне, безразлично, но поддерживала. Семья же.
Холодный, рассудительный и самое главное жёсткий нрав Микеле проявился тогда, когда он окончил Шармбатон и посвятил себя политике. Он во всём поддерживал отца, стал ему союзником и преемником, с такой же лёгкостью влился в дела «тёмные», будто это частью его жизни было всегда. Он оказался не по зубам всем тем, кто звал его слабаком и мальчишкой с золотой ложкой в заднице. Руки по локоть в кровь окунуть он не боялся, но словом мог сделать ещё больше, чем оружием. И слишком быстро стал зваться достойнейшим сыном своего отца, его продолжением, его наследием, слишком быстро заработал уважение и почёт.
Никто не понимал, разумеется, откуда такая жёсткость в едва ли не пацифисте Микеле, который на капризы старшей сестры смотрел, глаза закатывая. Никто и не понимал, когда яркая Марселла оказалась не настолько волевой и сильной, как её брат, когда о нём говорить начали гораздо больше, нежели о теперь уже сеньоре Кавальканти. А Буджардини и объясняться не спешил никогда и ни с кем, лишь отшучиваясь и отмахиваясь от неудобных вопросов.
И разумеется Марселла не упустила этого, когда у неё не осталось ниточек влияния на собственную семью. Ведь нет ничего превыше крови, да? И она пошла к Микеле со своей историей, просьбой спасти её от деспотичных родственников. Ну а кто Микеле, чтоб отказать? Тем более иметь под пятой столь сильную Семью выгодно. Семья ведь превыше всего.

ИЗ ИСТОРИИ РОДА

Если верить семейной легенде, род Кавальканти происходит от древнего некроманта. Он был уважаем в первых веках этой эры, он и его пугающие исследования долго отзывались шепотками на улицах, среди прочих волшебников, на семью Виталиса косо смотрели все, а те не менее одарённые волшебники, дети своих родителей (супруга некроманта приходилась превосходным зельеваром древних времён), продолжали дело своего отца. Каждый из его потомков обладал не дюжей силой и овладевал не меньшими знаниями. Люди говорят, что у каждого из четверых детей Виталиса был свой особый дар: один из сыновей читал чужие мысли по глазам, другой над мёртвыми ворожил, подобно отцу, а дочери-прелестницы, будто вейлы притягательны были, старшая обличье по воле мысли меняла, а младшая от смерти верным словом уберечь могла. И пока вчерашняя провинция Рима день ото дня сюзерена меняла, каждый из них своей семьёй обзавёлся и род продолжил.

И на протяжении веков они передавали знания, накопленные десятилетиями жизни, устанавливали связи с другими семьями разрозненной Италии, что дробилась non maghi на мелкие владения, выходцы с зернового придатка государства, они пользовались уважением у других, а их силы и знания пугали прочих магов. Ныне зовущиеся Средними Веками и Возрождением времена казались расцветом рода, когда их услуги, товары и способности пользовались огромным интересом. А они сами роднились с владетелями Флоренции родом Медичи, чья немагическая ветвь угасла в восемнадцатом веке, а волшебники и потомственные зельевары по сей день хранят славу о себе как о великих отравителях. И Кавальканти бы тоже множить и хранить свою славу, свои многочисленные таланты. Жаль лишь что-то пошло не так. Положение в Италии не менялось существенно долгие столетия, оставляя страну разбитой ненароком тарелкой, но отношения в магическом мире менялись едва ли не каждый день. И сияние звёзд над родом Кавальканти начало постепенно затухать.

На дворе вторая половина восемнадцатого века, а в роду практически не осталось действительно уникальных волшебников, старшие члены семьи негодуют, смотря на бунтующих детей, что отказываются передавать «зверские» практики наследникам, вдохновляются магловскими идеями гуманизма и уходят от жёстких рамок рода, в которых некромантия была нормальной, а предсказание кому-то смерти не шептали напугано, боясь расправы. Они смотрели на внуков и молились мирозданию, магии, Мерлину и даже магловскому Богу, чтоб хоть достоинство крови не запятнали эти вольнодумцы. Кто-то ещё помнил о закрытых в родовом домусе фолиантах, что хранили в себе всё накопленное поколениями волшебников, но уже к первой половине двадцатого века от этих скудных остатков были лишь легенды и сказки, в которые с трудом верили, смотря на действующего главу рода, в котором из «волевых черт, холодного взгляда и цепкой хватки» разве что лицо было.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Эта семья самая настоящая катастрофа, скрытая за прекрасной внешней картинкой. И если жёсткое воспитание отца дети понять могут и особых обид у них как у наследников отца нет, то безразличие и холодность матери Джан воспринимает с трудом, особенно на фоне всегда весёлой и тёплой сестры, умеющей и к отцу ключик найти и к брату, а Катарина последствия физ.насилия скрывает старательно от всех. Она на постоянном контроле со всеми, чтоб не узнали и не сломали. И всё вот это стекольно-сложно-семейное безумно хотелось бы отыграть. Тем более, что кроме личных отношений их связывает и Семья.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

лс, гостевая, тг - @MichelleBernard


Пример поста

Ты уверена, что стоит идти одной, — Абель останавливает её, надавливая ладонью на грудь.
Катарина удерживает себя от закатывания глаз усилием воли, сжимает её ладонь в своей, легко отводя руку наёмницы в сторону. Эти вопросы не были чем-то необычным для них, иногда Кавальканти готова была звать Абель «мамочкой», а в половине случаев сама более походила на наседку, оговариваясь исключительно ценностью кадров. Так было проще, легче жить и не думать о лишних привязанностях, которые могут потянуть на дно в любой момент камнем, к коему привязаны ноги. Семья превыше всего, честь превыше всего. Да. Только говорить об этом направо и налево — практически самоубийство, причём медленное и мучительное с уклоном в мазохизм.
Да, — жёстко отрезает волшебница. — Мне нужно лишь передать информацию о месте. Всё.
Послали бы кого помельче, ты нам живой нужна, — Деби головой кивает в сторону, мол людей мало что ли?
Это крупная сделка, решили, что должен идти кто-то из капо, — Кавальканти отпускает всё же её руку, убедившись, что Абель не повторит попытку остановить её. — В крайнем случае я свяжусь с тобой, — Катарина тряхнула рукой, на которой звякнул браслет, связанный с таким же на руке наёмницы. Итог ужасной до смешного истории, после которой у обеих нервной системы раздражаться хоть чему-то, кажется, не осталось совершенно.
Стоило ли говорить, что Белладонна лгала? Стоило ли говорить, что Абель это прекрасно знала? Знала и молчала, ведь отговорить собственного лидера, когда та всё для себя решила, практически невозможно. И опасно для остатков нервной системы и без того готовой использовать нецензурную брань вместо любых слов и махать ручкой на прощание.
Катарина тем временем берёт со стола колдографию мужчины, которую получила заранее и уже изучила вдоль и поперёк, запоминая не самое примечательное лицо. Наиболее подходящий вариант для подобных встреч, главное, чтоб никто не вмешался. Кавальканти уж слишком хорошо знает, как могут подставить другие Семьи и какую награду могут предложить за сдачу хоть кого-то из членов Семьи. В конце концов хватает законников, что хотят очистить мир от «гнили». «Посмотрели б хоть в зеркало для начала» — всегда думает волшебница перед подобными встречами, припрятав в ридикюле кинжал с парочкой действенных ядов, так, на всякий случай. Она всматривается, вглядывается в последний раз в  простенькую колдографию и сжигает кусок бумаги. Пламя в уголке фото вспыхивает на несколько секунд и тухнет, лизнув едва пальцы, отблесками поиграв в коньячных глазах.
Знаешь, можно будет после этого дельца смотаться куда, — Катарина солнечно улыбается, подходя к зеркалу в полный рост. Чуть подбородок приподнимает, голову поворачивает в одну сторону, в другую, оценивает. — Пляж, море и блаженный отдых, — она оглядывается на Абель с лукаво-хитрым блеском в глазах, точно у ребёнка, задумавшего очередную шалость.
Угу, толпы туристов, среди которых могут быть подосланные ублюдки, громкие дети и ворчащая Донна в придачу, — услужливо напоминает наёмница, коротко кивнув. Кавальканти морщит нос обиженно, передразнивая Деби. Но с тяжёлым вздохом соглашается. Нужно найти тихий, уединённый закуток, где их даже дражайшая матушка не достанет. И желательно как можно быстрее, постоянные попытки вернуть контроль со стороны Донны доводят до трясучки, и девушка буквально кожей чувствует подступающий нервный срыв, холодком проходящийся по спине. И он появится ой как не вовремя как, впрочем, и всегда.
Белладонна спешно возвращается к зеркалу взглядом, собирает волосы в высокий хвост, затягивая его потуже. И наблюдает как постепенно под беззвучное заклинание меняются черты её лица. На самом деле не кардинально: форма лица, носа и губ, разрез глаз едва и их оттенок становится больше зелёно-карим, чем коньячным, но всего этого вполне достаточно, чтоб её не узнал никто. Нужна лишь концентрация для поддержания чар и никаких сомнительных фляг с оборотным и ненужных побочных эффектов и артефактов, которые можно заметить и сорвать.
Она накидывает утеплённое пальто, всё же февраль в Париже месяц непредсказуемый из её воспоминаний об учебных годах, приглаживает ворот и достаёт старенький, времён учёбы же портключ, с помощью которого она летом «сбегала» в Париж к однокурсницам от «убийственной домашней скуки», иными словами от матушки подальше, когда даже за учебниками и тренировками от неё было не скрыться. Тогда они целыми стуками бродили по улочкам города, местные рассказывали различные истории о городе и жителях, показывали занятные места и заведения, о которых никто другой не знает. А сейчас Катарина вспоминает с колкой усмешкой историю о том, как младшекурсники пытались купить алкоголь в «одном из старейших заведений Парижа», а их турнули ко всем чертям. Она качает головой, толкая несильно входную дверь, тут же оглядывая непринуждённо зал, будто ищет местечко получше. Замечает нужную фигуру через пару мгновений и неторопливо подходит к стойке.
Виски, пожалуйста, — она на французский переходит инстинктивно, чуть улыбаясь подошедшему бармену. На неё смотрят с несколько большей теплотой, чем на прочих захожих случайных туристов, можно даже сказать одобрительно, а она мысленно лишь глаза закатывает, пытаясь не хохотнуть тому, как на самом деле серьёзно люди относятся к отграничению «свой-чужой». Хотя, стоит признать, Катарина сама когда-то провела жёсткую черту, отделив одно от другого. Правда в итоге получила фактическое недоверие к очень многим вещам и задатки паранойи, но с другой стороны этим же во многом обезопасила себя. Увы, криминальный мир, а тем более магический не добрая сказка о простых выборах и решениях.
Bonjour, — она спокойно улыбается мужчине, будто старому знакомому, окидывая при этом его внимательно-цепким взглядом. — Странно, должно быть, сидеть битых сколько-то там часов в баре, будучи при этом истинным трезвенником, — она легко переходит на английский, кинув смешливо-понимающий взгляд сначала на стакан, а затем и на бутылку. Делает глоток из своего стакана и устраивается на стуле удобно настолько, насколько вообще это возможно.

0

11

ГЛАВУ АВРОРАТА


Rufus Scrimgeour  |  Руфус Скримджер
Порой достаточно обратить взор на невозможное, чтобы обнаружить правду.
https://64.media.tumblr.com/03d378950aff0efe6e7e9f127cdcea42/46ed42164af2bb31-b7/s500x750/ab6cbc7c50a1fb96a9ccfa7363abcae99d62eaea.gif
чистокровный, 42-45, глава Аврората |Toby Stephens


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

[indent]Оглядываясь назад, Руфус точно знает, почему именно он в конце 81 года стал главой Аврората. Впрочем, он знал, что так будет, весь последний год, когда его предшественник собирался на пенсию. Очень многих держала на своих должностях война, а стоило ей закончиться, отзвенеть последними приговорам Пожирателям, как в ДОМП начались перемены. Странные, непривычные, но ожидаемые.
[indent]Война была частью жизни последние лет десять, венчая привычный образ. Нет, обычных преступлений не стало меньше, вот жестокости в них стало больше. Человеку, которому нет дела ни до своего статуса крови, ни до чужого, было не понять тех, кто вышел на тропу войну в попытке доказать свое право на то, чтобы мир строился вокруг них. Руфус же точно знал, какую позицию в этой войне должно занимать Министерство магии, и какое счастье, что по большей степени она совпадала с его собственной.
[indent]Он всегда хорошо знал Устав и протоколы действий. Чего требовал и от желторотиков, которые только вступали в эту рабочую и опасную жизнь. Уверенный, честный - человек-загадка для большинства: все, что было в его жизни вне стен Аврората, скрывалось очень тщательно от всех, кто не входил в узкий круг его друзей. За улыбкой Руфуса трудно было что-то угадать, не зная смысл этой улыбкой, и для большинства коллег он так и остался таинственным старшим коллегой, но уж точно никто не сомневается, что повышение Скримджер заслужил, и что Аврорат только выиграет при таком начальстве.
[indent]Для Амелии Руфус тоже был определенной загадкой. Но в начале 81 года, Руфус получил в расследование дело гибели ее семьи - убили родителей и младшего брата. Долгий разговор ранним утром в Аврорате закончился своеобразной договоренностью, Амелия тогда впервые поняла, что все-таки не один Орден борется с Пожирателями, как и Министерство достойно шанса на лучшее, не прогнило оно до конца. Через девять месяцев они со Скримджером уже поминали Лонгботтомов, одновременно отмечая окончание войны. Как, порой, странно бывает: люди могут работать годами бок о бок, но узнать друг друга ближе только тогда, когда происходит что-то, как правило, грустное.
[indent]Это как раз такой случай.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

[indent]Первые полгода 82 выдались нелегкими, хотя о чем вообще речь в этом мире? Одним из первых приказов Руфуса на новой должности стал арест Эммелин Вэнс за убийство Эвана Розье. Странно звучит? Оно не только странно звучит, оно вообще все очень странно. Когда показалось, что сюрпризов не будет, в середине июня был разрушен Азкабан, в результате чего сбежали некоторые заключенные, среди них очень опасные. В общем, это только начало, а дальше будет веселее.
[indent]Что касается отношений, то в конце года между Руфусом и Амелией завязалось нечто похожее на дружбу, но тут подкатили повышения, перемена мест слагаемых в уравнении, рабочие вопросы, и так далее. Думаю, что их ждет интересное развитие, но настаивать я точно буду на сохранении дружбы и шуток от Амелии из разряда: "у меня есть низзл и я планирую навести порядок в Британии из кресла министра магии". Но в частном порядке мы можем обсудить еще варианты.
[indent]Ну и главное: у нас замечательные игроки, как в Аврорате, так и вне его, у нас прекрасный глава ДОМП, в общем, я уверена, вам скучно не будет, ни со мной, ни с остальными нашими котиками.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

тг, почта, лс, гостевая.


Пример поста

[indent]Разрушение Азкабана и Мунго были отвратительным подарком; одно за другим ложится неприятностями, вынуждающими нервно дергаться, проседая от усталости. Те, кого они так старательно садили за решетку на корм дементорам, оказались на свободе, сводя всю войну к нулю. Оставалось надеяться, что они берега растеряли, не найдут пути обратно, но куда там - одно за другим накатывается, вынуждая нервничать до дрожи в пальцах.
[indent]Домой Боунс добирается поздно, аппарирует на задний дворик между малинником и неухоженным цветником. Амелии все некогда навести хоть какой-то порядок, чтобы не запутаться, не убиться, юбку не гробить. Мамин мирок все тленом отдает, по большому счету выкорчевать все, дать новый шанс на жизнь этому месту. Но некогда, все время некогда, и если маменька с облака смотрит, она, наверное, искренне зла.
[indent]- Мелли!
[indent]Голос миссис Сэвидж звучит как гром среди ясного неба, Амелия даже голову поднимает, но там ни одной тучки. Она чуть прикрывает глаза, натягивает улыбку на лицо:
[indent]- Да, миссис Сэвидж.
[indent]Добропорядочное соседское отношение, еще и дети в школе вместе учились; после смерти родителей Амелии миссис Сэвидж решительно взяла женщину под опеку, ну и что, что еще четыре года, и Боунс сорок лет стукнет. Может быть, она надеялась, что Дункан решит жениться на Амелии, но у этой надежды не было ни единого шанса ко исполнению.
[indent]Миссис Сэвидж с тарелкой в руках, обтянутой фольгой - еда. Амелия такая худенькая, что жердь, и все переживать за себя заставляет, что ни говори, а бывает. Но между слов на светлой кухне с разноцветными салфетками и ажурными занавесочками звучит и то, что может дать пищу для размышления:
[indent]- А у Алисы есть родственники? Слухи ходят...
[indent]Слухи - дело беспокойное, особенно сейчас, особенно после побега заключенных из Азкабана, мнящих маленького мальчика виновным в смерти их дражайшего идеолога. Амелия все еще улыбается, отмахивается: да нет, все глупость, а нервные окончания натянуты до предела, и шла бы уже миссис Сэвидж прочь. Но любезность - лучшее качество, которому Амелию мама научила, и она думает о том, что ссориться с мамой своего друга, такое себе дело. И пирог в ревенем вкусный, и радости от общения масса, но очень хочется в душ и спать, и миссис Сэвидж это понимает, правда, все еще сыплет фразочками смешными, звонкими, ласковыми.
[indent]Когда миссис Сэвидж уходит, Амелия тоже дома не остается. Где искать этого странного "родственника" Алисы, неизвестного природе и следствию? Будь Боунс на месте этого товарища, возможно, акзабанского сидельца, она бы установила слежку за домом, и гостиница недалеко. Маленькая, аккуратная, всякое видавшая за пять десятков лет, что за забором живой изгороди прячется. Семейное дело, звенящее ароматами пирогов и вкусного кофе, Амелия бы в такой гостинице провела пару дней без головной боли, но у нее и дом для этого есть.
[indent]Приветливая девушка на маленьком ресепшене верит в сказочные байки из разряда "ну очень надо". Да и Амелию она много раз видела, в свое время даже с Невиллом. Да, племянник, да, живет сейчас с бабушкой, вот, говорят, что его дядя по линии матери объявился. Заселенцев новых не так уж много, Кесвик хоть и туристический город, но на окраине селиться дело странное. Амелия улыбается все еще, когда идет к номеру: дверь зеленая, с цифрой четыре на нем, а окнами этот номер выходит на дом Боунс на другой стороне улицы.
[indent]Интересно, конечно. Зачем такие тщательные предосторожности?
[indent]По хорошему следовало бы сообщить в Аврорат, Руфусу или Теду или Сэвиджу. Наверное, Сэвиджу было бы лучше всего, взял бы группу, отвели бы глаза магглам иииии... но на это все уйдет время, а, как водится, у таких людей, которые идут мстить невесть за что, обычно чуйка очень хорошая. Настолько хорошая, что через час его тут может не быть. Вот и идет Амелия в одиночку, беспокойная, но уверенная - ее навыки боевой магии могут защитить лучшим образом, в этом сомнений нет.
[indent]Она стучит жестом, которым выдает аврора. Слышит шорох за дверью, решается подать голос:
[indent]- Добрый день. Это Амелия Боунс, я невестка Алисы Лонгботтом.
[indent]Ну же, давай, либо туда, либо сюда. И попробуем решить вопрос.

0

12

If I ruled the world, every day would be the first day of spring... ©


ТОЛЬКО В МАРТЕ
упрощенный шаблон анкет
для всех женских персонажей

https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/402170.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/202306.gif

0

13

ГЛАВУ ДЕПАРТАМЕНТА МАГИЧЕСКИХ ПРОИСШЕСТВИЙ И КАТАСТРОФ и моего хитрожопного начальника


Cornelius Oswald Fudge  |  Корнелиус Освальд Фадж
"Вы ослеплены любовью к своему посту, Корнелиус! Вы придаёте — и всегда придавали — слишком большое значение так называемой чистоте крови! Вы не понимаете, что важно не то, кем ты родился, а то, каким ты стал!"

https://i.imgur.com/OlMbVrv.gif

https://i.imgur.com/NazQYSV.gif

hb, 40-45, глава ДМПиК | Eric Bana


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Придумайте пять черт характера, которые вас больше всего на свете бесят в людях. Придумали?
Вот всё это о Корнелиусе.
О его детстве и юности практически ничего неизвестно: в Хогвартсе учился весьма средне, однако, получил в итоге достаточно хорошие оценки, чтобы поступить на работу в Министерство магии. Начиная свою карьеру с мелкого чиновника, он изначально грезил постом самого министра магии, и это, естественным образом, отразилось на всей его жизненной позиции. Карьерист, коих надо поискать, не позволял себе ни одной ошибки, был строг с подчиненными, никогда не спорил с вышестоящим начальством, инициативы, если та была рискованной, не проявлял. Нужно ли говорить, что такое поведение довольно скоро привело его на пост заместителя главы департамента, а после его пропажи — на пост главы. Таким назначением были многие недовольны, полагаю, что Генриетта была бы в первых рядах, если бы не была в это время на больничном. Но самому Корнелиусу было плевать на общественное мнение — эгоизм, тщеславие, честолюбие его верные спутники вместо правой и левой руки.
Всё это безобразие умело маскируется обходительностью, наносной доброжелательностью и неплохим чувством юмора.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

С Генриеттой вас будет связывать крепкая обоюдная неприязнь, которую сама Генри будет маскировать безразличием и субординацией, а Корнелиус же маскировать ничего не будет: он искренее полагает, что женщинам в министерстве не место, а Генри годится разве что только кофе подносить. То, что Одли из почтенной семьи, слегка смягчает его пренебрежительное отношение, однако, я полагаю, то, что она красива, умна и к ней очень многие относятся замечательно, действует на Фаджа как красная тряпка на быка. Я бы предпочла, чтобы Фадж не знал, что Генриетта эмпат и окклюмент, но это обсуждаемо.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая.


Пример поста

Генриетта внимательно следила за ходом пресс-конференции. На подобных мероприятиях она была впервые, поэтому первое время её скованность была скорее похожа на испуг загнанной в ловушку лани: такие же большие карие глаза метались по залу от одного журналиста к другому. Но в отличие от бедного животного, которому не на кого было надеяться, у Генриетты был Уильям, и его степенный голос, разрезающий суматошное настроение как сливовый пирог, каждый раз приводил её в себя.
Когда до планируемого антракта по ощущениям Генри оставалось совсем немного, она поддела пальцем свой блокнот, подтянула его к себе и открыла. Нежно-лиловая обложка, обтянутая невероятной красоты диковинной кожей, белоснежные страницы с позолоченным краем и на корешке инициалы H.M.A - всё это был подарок Амелии, врученный Генриетте на годовщину работы в Департаменте. Помимо его элегантной красоты в нём был один важный секрет: этот блокнот со скрупулёзностью верного помощника записывал все значимые мысли своего хозяина, без единого физического воздействия, без пера и чернил. Он хранил эти записи ровно до тех пор, пока они были важны и нужны, а затем бесследно их стирал, поэтому в нём никогда не заканчивались страницы. Такой подарок для секретаря - настоящая находка, но пользовалась Генри им не часто: однажды перевернув пару страниц после совещания, девушка обнаружила там то появляющееся, то исчезающее, то написанное полностью, то только по паре букв имя собственного начальника. С глухим хлопком это дьявольское изобретение отправилось в дальний ящик. По крайней мере до тех самых пор, пока её мысли смогут обходить эту щекотливую тему стороной и сосредотачиваться на действительно нужных вещах.
Теперь же на его гладких страницах были записаны примерные вопросы из зала, касающиеся напрямую её родного Департамента, ответы мистера Нотта, комментарии куратора и собственные заметки - всё это для того, чтобы потом отследить правильность напечатанной информации, адекватность приведенных цифр и статистики. Ведь нет ничего хуже журналиста в своём желании вырваться с громким заголовком на первую полосу.
Внезапно уже привычный шум зала наполнился новым шорохом. Генриетта подняла глаза от блокнота и из-за яркого света софитов не сразу разглядела ворвавшегося в зал человека. Судя по его ожесточенному настрою и последующих после его появления нервных шептании вокруг, за пределами пресс-центра случилось что-то плохое. Едва мелькнула на странице блокнота запись "20-05, случилось что-то.." и Генриетта вздрогнула как от сильного удара. "20-05, случилось что-то.. Уильям? Уильям?! Уиль... "
Время замедлилось. Девушка ощутила, как что-то схватило её за горло, не давая нормально вдохнуть и выдохнуть. Тело напряглось, блокнот выпал из её рук под стол и там захлопнулся - никто, кроме хозяина не способен его открыть. Генриетта повернулась к Уильяму и едва удержалась от того, чтобы не схватить его за руку. Подобное с ней случалось редко, если не сказать, что никогда: с тех пор как они обменялись осколками души, Генриетта не чувствовала состояние Уильяма так чётко, как сейчас, а это означало, что случилось что-то из ряда вон. Уильям держался наплаву, сохраняя непроницательное выражение лица и совсем не смотря на своего секретаря, а Генри хотелось схватиться за голову от боли и переживаний. Ей было абсолютно плевать на то, что происходило за этими стенами, в зале, да и вообще в мире: её внимание была приковано к мистеру Нотту.
Наконец, объявили вынужденный перерыв. Генриетта, умудряясь скрывать свою катастрофическую обеспокоенность, кинула беглый взгляд по залу. Вероятно, нужен был врач, но не здесь - нельзя было позволить хоть кому-то увидеть, что с мистером Ноттом что-то не так, это бы породило уродливые слухи и нелепые домыслы, коих и так в желтой прессе хватало. Она выслушала Уильяма с каменным лицом, внутренне сотрясаясь от страха за него. Что-то было не так - это точно.
-Хорошо, мистер Нотт, я оповещу его, - ответила она ему, наблюдая, как маленькая капелька пота скользит от его виска к шее.
Генриетта хватилась своего блокнота и был вынуждена вернуться в зал. Там, всё еще сидя за столом, миссис Джордан буквально фонтанировала паникой и теребила пустой стакан. Увидев Генриетту, она подскочила к ней, выпустив стакан и разбив его, и схватила за запястье. Генри слегка заметно дернулась, но всё же остановилась.
- Что там случилось? -  голос миссис Джордан надрезал сфокусированное на Уильяме внимание, ужасно мешал сосредоточиться на важных задачах этой минуты, поэтому Генриетта молча улыбнулась женщина и попыталась обойти её, попутно изымая свою руку из её пальцев. Попытка не удалась.
- Всё хорошо, миссис Джордан, успокойтесь. Успокойтесь, - хоть мисс Одли и не обладала даром внушения, она постаралась вложить в последнюю фразу максимум оставшегося в ней самой благоразумия. Паника - последнее дело в таких обстоятельствах.
Блокнот нашелся под столом - Генри поддела его краем туфельки, подняла и раскрыла на первой попавшейся странице.
- Миссис, - позвал её кто-то со спины. Генриетта от раздражения дернула плечом.
- Мисс Одли, - буквально на автомате поправила она, не отрывая взгляда от вырванного листа. На нём аккуратным, но чуть неровным почерком выводилось её письмо:
"Уважаемый мистер Крайтон! Мистер Нотт прибудет к Вам скоро. Просьба Вас дождаться его и оказать ему помощь.
Генриетта Мирджам Одли, секретарь главы ДМПиК"

Последней появилась её собственная подпись.
- Мисс Одли! - опять тот же самый голос. Генри быстро подняла взгляд на потревожившего её человека и опустила было глаза обратно, к письму, которое предстояло запечатать заклинанием, но что-то в его руках заставило вернуться. Мужчина, наконец дождавшийся её внимания, переступил с ноги на ногу.
-Мисс Одли, кажется, Вы сопровождали мистера Нотта? Он обронил...
Генриетта не знала этого мужчину, могла бы послать его ко всем дракклам в этих обстоятельствах и была бы абсолютно права, если бы не одно но: она знала, что именно держал в руках этот парень и кому именно это принадлежало. Нервно сминая уголок письма, Генри никак не могла решить, что делать. С одной стороны, ей нужно было срочно отправить письмо, с другой - попытаться догнать Уильяма, если он еще не трансгрессировал.
- Держите, - Генриетта рывком вручила консьержу письмо. Она была уверена в своём запирающем заклинании, поэтому за конфиденциальность волноваться не было смысла. - Найдите министерскую, не почтовую!, сову и отправьте адресату. Срочно! А это, - она раскрыла сумочку под его рукой с амулетом. - Кидайте сюда, пока не натворили дел.
Блондинка видела, как мутнел взгляд несчастного и как ему становилось дурно, и примерно понимала, что с ним происходит и по чьей вине. Она дождалась, пока амулет не упадет на дно её чёрной миниатюрной сумочки, затем подхватила под локоть консьержа и усадила на стул, на котором только что сидела сама.
- Отдохните минуты три, тошнота скоро пройдёт, - торопливо шепнула она ему и кинулась к выходу.
Улица встретила её октябрьским холодом - пальто она забыла внутри - и нескончаемым гомоном. Митингующие были в ударе в этот вечер, авроров заметно прибавилось, везде сверкали вспышки сигнальных огоньков и фотокамер. Девушка металась взглядом по толпе, пытаясь и надеясь вычленить из неё одну единственную фигуры. Вдруг знакомый силуэт качнулся где-то вдалеке и скрылся за поворотом.
-Мистер Нотт! - что есть сил крикнула Генри, но это было бессмысленно в таком шуме, поэтому она побежала. Едва не упав на последнем порожке, Генриетта ворвалась в толпу - другого пути тут не было - и начала проталкиваться. Её пинали, где-то толкалась она сама, то локтями, то заклинаниями. Трансгрессировать здесь было опрометчиво, поэтому приходилось отнюдь не женским проворством преодолевать расстояние до Уильяма.

0

14

Жду самую любимую, нежную девочку с личным демоном


Solveig Gerda Scarrs  |  Сольвейг Герда Скаррс
And then he'd say, it's alright, I got home late last night
but   I'm a   s u p e r g i r l    and supergirls    j u s t    f l y.

https://i.imgur.com/0gDTPot.gif https://i.imgur.com/L0niWsg.gif
полукровка, 25 лет (1957 г.р.), род деятельности на ваше усмотрение | alycia debnam carey / любая на ваш выбор подходящая под персонажа


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

этот день для меня как агония
и тоска по тебе не сравнится даже с тобой.
я вырву все что написано
и лето станет теплой южной зимой.
кто они
когда мир бесится?
кто они – наши дети?
кого им держать за колено?
возвращайся скорее домой
у каждого свои демоны
возвращайся скорее домой
и укрой себя мной
чтобы сердце запело.

Сола - мой луч света в темном царстве. Маленькая, хрупкая, нежная - до невозможности любимая. Кладет голову на колени, смотрит так, что сердце замирает, и только единицы знают, что творится у нее внутри, сколько демонов хранит, и как борется с ними.
Ей не повезло с семьей, но Маркус надеется, что ей повезло с братьями. Отец - пьяница и тиран, мать - не знала вовсе. Маркус заменил ей обоих. Баюкал, кормил, любил, пытался дать ей то, чего от рождения была лишена. Росла и видела только нищету и грязь, радовалась наспех сколоченной игрушке из пустых бутылок и каких-то деревяшек, радовалась, когда Маркус рисовал ей на старых газетах и помятых листах пергамента. Несмотря ни на что не утратила веру в сказку. По крайней мере он хотел так думать.
С раннего возраста замечал, как иногда замыкается - смотрит в пустоту, шепчет что-то тонкими губами, как сжимается в комочек и заходится плачем. Слышит что-то, только ей известное, видит что-то - только ей открывающееся. Долго гадал, что это, пока однажды в ней не проявилась Герда. Кажется, что и черты лица изменились - стали более жесткие, острые, исчезла вся мягкость во взгляде. Сольвейг больше не существовало. Герда громко и вызывающе смеется, бьет словами и кулаками - не важно кого и как, бросается так, что норовит выцарапать глаза и разодрать все лицо как дикое животное. Маленькое дикое животное. Биполярному расстройству не важно - волшебник ты или маггл, оно калечит и истязает изнутри.
После каждого приступа Маркус и Игнар залечивали раны - большинство их шрамов - от нее. За каждый их шрам, придя в себя, она изводила себя. Он мог только догадываться, что творилось в ее душе от осознания, что она приносит боль своим единственным близким.
Приступы стали частыми в их доме, и даже когда Сола поступила в Хогвартс, Маркус часто ее навещал и все пытался найти лекарство. Зелья были, но у каждого был кратковременный эффект - организм вырабатывал привычку и все повторялось заново. На ее шестом курсе случилось то, что рано или поздно должно было произойти - Герда едва не убила однокурсника - разбитое стекло режет по шее лучше всякого ножа.
Маркус прибыл в школу сразу после письма. Он до сих пор помнит больничное крыло, свернувшуюся калачиком Солу на кровати, и громкие, завывающие рыдания - тогда же она и зарекается влюбляться и любить - подпустив к себе человека обрекает его на опасность.
- Забери меня, забери, - просит так, что кровь в жилах стынет. От ее голоса, от ее вида все сжимается внутри него. Но он не заберет, решив что в Хогвартсе ей будет лучше, а на следующий день ее найдут с перерезанными запястьями в женском туалете. Если бы Маркус встретил боггарта, тот бы обязательно принял облик окровавленной, мертвой Солы. Тогда же, кто-то из профессоров Хогвартса сварит новое зелье, оно поможет убрать приступы. Этого зелья хватит на долгие годы.
1982 ой год. Она сидит в баре принадлежащего Маркусу, пьет бокал за бокалов огневиски, и смотрит так, что Маркус понимает - Герда вновь вернулась.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Сола - запутавшийся, испуганный ребенок. Всегда будет для него ребенком, не иначе. Она сама не понимает, что творится в ее голове и никому, кроме брата не рассказывает о том, что несмотря на лечебное зелье - постоянно слышит в голове свое второе Я. Дикое, необузданное и жестокое. Борется с ней каждую минуту своей жизни. И зелье помогало сдерживать до недавнего времени, сейчас ей все сложнее и сложнее контролировать ее.
Я не прописываю ее личную жизнь, и ее работу - она может быть колдомедиком, журналистом, может помогать брату с баром и тату-салоном, может работать где-то в антикварной лавке помогая ему сбавлять краденое. Вариантов много, полет фантазии не ограничен. Единственное что хочу - чтобы их связь друг с другом была неразрывна. Он первый - к кому она обратится за помощью, она та - к кому он полетит по первому же зову.

Прикрепляю семейное древо:
мать - Ольга Скаррс (в дев. Сигерд). Умерла в возрасте 35ти лет (15 мая 1960-го). Чистокровная волшебница.
отец - Ульфхам Скаррс, 1920-го года рождения. Чистокровный волшебник.
сестра - Сольвейг Скаррс, 25 лет (1957 г.р), чистокровна.
брат - Ингар Скаррс, 28 лет (1954 г.р), чистокровен.
Маркус Скаррс - 34 года (1947 г.р.)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, а там договоримся


Пример поста

Я играл с океаном, а прежде играл с огнем, мои женщины были отчаянны и умны.
Я смотрел им в глаза, и в каждой искал ее, а когда уставал, возвращался домой с войны.
Я растил сыновей, я рассказывал им о ней, сыновья улыбались доверчиво и светло. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».
Я прошел через штиль, прошел через чертов шторм, верно в каждом порту ждала бы меня жена, но я шел умирать, не ведая сам, за что – и остался жив, когда позвала она.
В этой женщине мир, которому равных нет, вопреки всему, что я сотворил из слов.
«Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».

Я не знал ни одной, что умела бы так молчать, появляться на горизонте, идти ко дну. Словно сам Господь положил ее как печать на сердце моем.

В его самую глубину.

Амикус вопреки устоявшейся привычке не ушел в свой кабинет, а остался сидеть за столиком у стены - скрытом большой деревянной балкой, о которую неоднократно разбивали чью-то голову, бутылки или посуду (по стечению обстоятельств, головы здесь бились куда чаще, чем стекло). Перед ним лежало несколько пергаментов - где-то перед глазами плясали цифры, где-то чьим-то корявым почерком выводились закорючки шифрованного языка, где-то даже был какой-то детский рисунок (так всегда любила развлекаться Алекто). И во все это он честно пытался вникнуть второй час, только мысли уходили куда-то в сторону, не давая ему сосредоточиться за работой.
Он находил какое-то извращенное удовольствие просто наблюдая за нею со стороны - как ловко Эвер управляется с посудой, как скользит по залу словно ничего не весит, как улыбается гостям и порой ему казалось, что видит свечение вокруг нее, видит исходящее от нее тепло в таком количестве, в котором никогда не видел, и это завораживало больше самого необычного волшебства.

Когда она пришла сюда - Амикус считал дни, когда же это хрупкое создание уйдет восвояси не выдержав колорита здешнего места и его обитателей - людьми этот сброд тяжело было назвать, и к этому сброду Кэрроу относил также себя.
- Генрих, повтори, - чуть хрипло - уже несколько дней безбожно болит горло сжимая гортань тисками, мужчина заходится в громком кашле, а после делает глоток обжигающего виски, - хозяин, вам бы к целителю, - гоблин как всегда мудр и прозорлив настолько, что подмечает очевидное, Он опускается на стул рядом с волшебником, не стесняясь наливая себе бокал хозяйского виски, - ребятки Сивого что-то совсем расхулиганились, боюсь как бы до дурного не дошло, - гоблин выпивает и громко крякает, тут же занюхивая своим огромным носом просаленный рукав некогда белой рубашки - а сейчас практически желтой, насквозь пропахшей алкогольными парами и дешевыми сигаретами посетителей, - может пора нанять вышибалу? Негоже вам, хозяин, постоянно выкидывать этот сброд, - второй полный стакан в руках гоблина, пока Кэрроу не смотрит - он также сидит, откинувшись на стуле, голова его чуть наклонена набок, а сам мужчина неотрывно следит за Фарлоу, убирающей стулья. Тут же над ухом раздается очередной кряк и гоблин со стуком ставит бокал на стол, - ну может быть вы уже скажете ей о своих чувствах? - этот тихий, и достаточно невинный вопрос заставил волшебника перевести взгляд на друга. Генрих работал здесь с самого основания бара, и был достаточно неплохим собеседником - Амикус уже давно смирился, что гоблин часто опустошает бар, смирился с его запоями и пьяными выходками, но никак не желал мириться с тем, что этот старик смеет лезть к нему в душу, это пространство Кэрроу оберегал крайне щепетильно, - дорогой мой друг, - его голос тих и спокоен, - все выжратое тобой виски я учту в счет твоей зарплаты, и займись наконец-то работой, иначе я вышвырну тебя отсюда быстрее, чем ты успеешь допить этот третий бокал, - гоблин лишь фыркнул, Амикус порывался уволить его с первого дня и до сих пор не осуществил свои угрозы, прощая ему многие ошибки, и Генрих совершенно не обидевшись, громко покряхтывая вернулся вернулся за барную стойку, куда также подошел Амикус, отдавая бумаги старику.

Эвер оказывается рядом, настолько близко, что он чувствует легкий аромат ее духов, настолько приятный, что ноздри мужчины раздуваются в желании втянуть как можно больше этого запаха в себя, порой, когда Эвер была на выходном, ему казалось, что он скучает по этому запаху, чистому, легкому... — С вашего позволения, мистер Кэрроу, - она перевешивается через барную стойку, вскользь задевая его рукой. Аккуратная ладонь с тонким запястьем. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло». Он уловил тонкую паутинку вен, которые напоминали крыло, и Кэрроу никогда не думал, что обладает такой удивительной тактильной памятью - даже спустя несколько минут он чувствовал тепло прикосновения.
- Сколько вы будете медлить? Эта девушка осветит вашу жизнь, - пьяный бармен проводит Эвер взглядом, а Амикус грустно усмехается вертя в руках пустой бокал, - она не для меня, Генрих. ...Она не для меня, - ставит точку и вместе с ней бокал, он не хотел продолжать эту тему, он не хотел видеть жалость в глазах старого друга, все это было нестерпимо для Амикуса Кэрроу, который раз и навсегда решил, что не нуждается в жалости, любви и Эвер Фарлоу. - Я пошел, не забудь отправить документы, - волшебник отстраняется от стойки и идет в подсобку, где пылились пара принесённых гоблином книг.

Амикус Кэрроу не положительный герой, точнее он совершенно не герой. Он был насквозь пропитан цинизмом, жестокостью и черствостью. Он мог избивать, убивать и унижать - его этому учили с самого детства, он вырос в этом, все это было частью него и Амикус совершенно не хотел это менять, так было легче выжить в этом спятившем мире.
— Надеюсь, ты будешь кричать, потому что я люблю все эти игры в жертву. - грубый мужской голос и сдавленный девичий крик заставили мужчину остановиться у прикрытой двери, он особо не медлил - даже не думая расчехлять волшебную палочку, мужчина резко оказался в кладовке, видя перед собой ублюдка Сивого и прижатую им Эвер, ее глаза будут после сниться в кошмарах - страх, отчаяние, отвращение, что в голове что-то щелкает и наружу вырывается чудовище, за которое Темный Лорд наградил его меткой.
- Ну что же ты, приятель, кто так делает, - его поведение обманчиво спокойно, оборотень совершенно не правильно толкует его слова и довольно ухмыляется резко задирая юбку Эвер и начиная перебирать волосатыми руками на девичьем теле. - Я тоже люблю эти игры, давай поиграем вместе, начинай кричать, - голос похож на рык, а оборотень откинут к стене - его нос сломан и хлыщет кровь, но это Кэрроу не останавливает - он бьет иступляюще, бьет так, что на собственных ладонях костяшки стираются и проблескивает кость - ему плевать на боль, он хочет уничтожить того, кто посмел прикоснуться к ней. На стенах и полу кровь, белая рубашка Амикуса и жилетка пропитываются кровью избитого оборотня, который сейчас уже лежит на полу и лишь хрипит, - ну как приятель, поиграл? - сумасшедшая улыбка играет на губах, он приподнимает оборотня за волосы всматриваясь в помутневшие от боли глаза, - хочешь еще? - улыбка сходит, губы плотно сжаты и он с силой припечатывает его голову о каменный пол, зажмуривается, чувствуя на лице горячие брызги чужой крови. Оборотень затих, и Кэрроу наконец-то выпрямляется, - видимо он наигрался, - пальцами стирает с щеки, губ, подбородка - кровь, невольно размазывая ее еще больше, и сейчас поднимает глаза на девушку, тут же задумываясь о том, каким чудовищем предстал сейчас перед ней, но это была его суть и он никуда от нее не денется, и если сейчас Эвер вылетит из этой подсобки и больше никогда сюда не вернется, или же побежит в Аврорат - он поймет и не станет чинить препятствий. - Ты в порядке? Он не успел...? - Замолкает, только сейчас приходит боль, и не заметил как оборотень обороняясь рассек ему висок и разбил губу, мужчина чуть морщится, остановившись рядом с девушкой, смотря на нее сверху вниз и борясь с желанием притянуть ее к себе, дать понять, что он рядом и с ним не нужно ничего и никого бояться. Глупый... глупый Кэрроу.

0

15

Spring was about change, and so were we. ©


ТОЛЬКО В АПРЕЛЕ
упрощенный шаблон анкет
для всех мужских персонажей

https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/359838.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/915888.gif

0

16

напарника


Charlie O'Brien |  Чарли О'Брайн
https://i.imgur.com/CnrL4SG.gif  https://i.imgur.com/srn0ZxI.gif
hb, 28-30, аврор | George MacKay


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Чарли О'Брайен живёт без половины сердца и вообще как будто наполовину. С первого взгляда не скажешь, он ведь аврор, он ведь приучен держать себя в руках. Но от группы постоянно кровоточащей раны не утаишь, как ни пытайся. Им ведь всем известно, что Чарли и Роджер были не разлей вода, с самой школы, даже раньше. Как левая и правая рука, как щит и меч. Чарли прикрывает спину напарника щитами, пока тот, заходясь в боевом азарте,  бросается вперёд. Кто виноват в том, что его настигает-таки "гниющая плоть"? Чарли уверен, что вина лежит на нём. Рождер привык полагаться на него во всём - и потому стал чуть менее осмотрителен, чем это позволяют обстоятельства войны.  Он, Чарли, привык полагаться на разящий меч друга и оказался не способен также эффективно контратаковать. За это и поплатились, оба.
Эта мысль сводит Чарли с ума.
- Роджер - не младенец, которому нужна была нянька, О'Брайен - осаживает его Сэвидж, пока они пьют эль в пабе в магловской части Лондона. За окном крупными хлопьями валит мокрый декабрьский снег. Злая-злая зима тысяча девятьсот семьдесят девятого на пороге,- Не унижай его этим сравнением, а сам сделай выводы и дальше живи.
Чарли живёт в полсердца и, кажется, ту половину жизни, что должна была достаться Роджеру. Это ведь ему нравились всегда большеглазые блондинки, посиделки в пабе, тренировки до потери пульса, жизнь на самом острие. Чарли любит книги, искусство маскировки и артефакты. Это его нередко можно было застать в лаборатории, где исследуют и уничтожают опасные темномагические находки. Теперь это удается все реже; война набирает обороты, война приносит нечто новое, заставляя старые раны покрываться безболезненным струпом.
- Я больше по защитной магии,- признается О'Брайен, когда в группу приходит Вэнс и оказывается у него в напарниках. Бессознательно он хотел бы, чтобы она походила на Роджера и этого же отчаянно страшится. Страшится, что снова все потеряет.
- Что ж, я тоже,- улыбается Вэнс, которая столько раз прикрывала спину своего старшего в прежней группе, что опасается вновь попасться в ту же ловушку,- Значит попробуем что-нибудь с этим сделать.
Сложно приходится всем. Сложно жить в полсердца, ещё сложнее - двум таким пытаться построить товарищество. Но война все шестерёнки заставляет вертеться быстрее. Учиться доверять, иначе строить работу в команде, подтягивать свой личный уровень приходится стремительнее, если не хочешь попасть в большую беду. Эммилин и Чарли не хотят, у них ведь и так по полсердца у каждого, терять больше им нельзя, можно самих себя растерять окончательно.
Как ты, Чарли? Как ты сейчас, когда война отгремела, оставив тебя вновь с необходимостью принимать перемены: Амелия оставила группу и пошла на повышение, а я теперь - беглая заключённая Азкабана? Что теперь заставляет биться твои полсердца? Надолго ли тебя еще хватит?

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

настроение

Мой товарищ погиб от беззвучных свинцовых стрел
Третья пуля вонзилась под сердце - он лег и замер.
Он отдал мне бинокль, чтоб я иногда смотрел
В окуляры, как будто большими его глазами.
А какие глаза у мальчишек в семнадцать лет!
Как он мог умереть — смуглоперый птенец Кубани?
Я потом усмехался — иду в университет
Тот же самый, который наметил себе поганец.
Там и встретил свою. Те глазищи на пол лица —
Он любил таких девушек — с черной косой, простушек.
Как я в шутку ругал его, экого сорванца —
Мне-то нравились зеленоглазые и с веснушками.
Дочки вышли красавицы, вишню любили грызть,
Я возил их в деревню — на море, увы, не вышло.
Там мы выросли с ним — он смуглее, я белобрыс,
И у бабки его мои девки объели вишню.
В годовщину я брал бинокль за ремешок,
Шел туда, где повыше. Не в трауре шел, но с вялостью.
Сквозь бинокль я видел особенно хорошо,
Даже если учесть, что на зрение я не жалуюсь.
После немцы напали. Да что я вам про войну?
В первый месяц призвали, закончил под Кёнигсбергом.
Я все думал, что я, как товарищ мой — не вернусь,
Но вернулся. Приехал — как чертик из табакерки.
Дом — пустой. Я не знаю, где Соня с женой лежат.
Зину месяц искал и нашел наконец в детдоме.
Доставал ей печенье по карточкам, шоколад,
Одевал ее, кутал, не жался, не экономил.
У нее уже внуки. Живет в Волгограде с мужем.
Я не езжу туда. Я уже ни за чем не нужен.
Я смотрю сквозь бинокль, как алеет закат в степи,
Я хотел бы уйти, но судьба говорит — терпи.
Я смотрю сквозь бинокль — самолет уходит на круг,
Все уходит на круг. Мир — как замкнутая система.
Это все хорошо, только я здесь стою зачем, а?
И товарищ глядит из бинокля, кричит — держись,
Он семнадцатилетний, не знающий про усталость.
Все мне кажется, что я его проживаю жизнь,
Будто я не хотел, а она все равно досталась. (с) Знаменосец Ира

Это заявка вообще-вообще не в пару. Это про вынужденных соратников, ставших друг другу надежным плечом, это про то, чтобы тянуть друг друга к лучшим версиям себя в условиях войны и уже перенесенных потерь. Это непросто, это местами очень больно, потому что вьетнамские флешбеки у обоих со всех сторон. Я даже не настаиваю, что у нас получилось. Может быть нет, может приноровились, но с кем-то другим получалось бы лучше. Предлагаю все это потрогать и раскопать совместно.
Кстати, Роджер может быть вовсе даже не другом детства, а кем-то большим. А может быть девушкой. А может быть братом-близнецом Чарли. Еще, быть может, он вообще не погиб после того, как в него попала "гниющая плоть", но стал инвалидом, был списан "на гражданку", но с Чарли они теперь не могут найти контакта. Все-все это, включая внешность, происхождение, характер отдаю тебе на откуп, О'Брайн. Даже поддержу твое желание сделать хоба-твист: поменять выживших местами. Это будет совсем другая история, я буду внутри себя вопить, что только что ушла от одного такого "огненного", чтобы попасть в напарники прямо к тебе, но я смогу перестроиться.  И тоже выйдет интересно.)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, лс, мне или Amelia Bones.


Пример поста (о Чарли там тоже есть!)

Перевод в новую группу дается Эммилин сложно. Не потому что она невнимательна или не ловит на лету правила, никем не записанные, а подвешенные в воздухе, точно табачный дым - просто от того, что вокруг все иное. Другие люди, другие голоса, одни им понятные шутки, только ими установленные границы. Помноженное на сумбурное, спутанное личное, от перемен Вэнс даже на время теряет к работе вкус, что совершенно некстати, ей ведь нужно оправдывать свой перевод, доказывать свою полезность. Это утомляет только сильнее, и домой она в ту слякотную промозглую зиму и простуженную весну возвращается со смен смертельно уставшей и спит без задних ног. Даже с друзьями видится постольку-поскольку, разве что рисует больше прежнего. Специально покупает в лавке в Косом новый зачарованный альбом, пряча старый среди корешков книг - все равно никто не станет теперь по ним шариться, после того, как Джастин нашел себе новое пристанище. Шершавая поверхность альбомного листа, привычная твердость грифеля успокаивают, настраивают на то, что все трудности временны и преодолимы при должном старании. Старания ведь у нее всегда было хоть отбавляй. Эммилин рисует по памяти новую группу, себя где-то рядом, методично встраивая новую реальность в свою обыденность.
Она хороша должно быть, раз никто так и не задает ей никаких вопросов на этот счёт. А быть может это заслуга Амелии, в группу к которой Вэнс стремилась попасть сознательно. О взаимной их с Брэнсоном соревновательной неприязни достаточно слухов бродит по отделу, чтобы быть уверенной, что уж при Амелии Эммилин едва ли станет часто пересекаться с Логаном.
К концу весны она чувствует себя лучше и почти совсем вливается в новую команду. Все ещё проглядывается, что шестерёнка из другой партии, но вертится исправно и никого не стопорит. Она подхватывает шуточки Сэвиджа, внимает размеренным и пространным наставлениям Писгуда, что ее почти на десять лет старше и потому страшно любит делиться своим ценным мнением, а с О'Брайеном они задерживаются порой на тренировочной базе дотемна, отрабатывая то или иное командное взаимодействие. Чувство локтя само по себе не возникнет, это всем аврорам хорошо известно.
Эммилин взяли на место бывшего напарника Чарли, уволенного в запас после того, как он словил "гниющую плоть" и чудом выжил. Они с О'Брайеном были не разлей вода и совместные тренировки Чарли нужны даже больше, чем Вэнс. Нет-нет, он запинается: то называет ее чужим именем, то проворачивает финн, который она не успевает осознать и подхватить, после чего парень, сконфуженно извинившись, отводит взгляд.
Лин треплет его по плечу и просит повторить, чтобы запомнить.
Такие вещи куда яснее видны человеку со стороны, а не тем, кто давно друг в друга пророс и корнями спутался. Внимание Сэвиджа к Амелии, одиночество Писгуда, тоска О'Брайена. Эммилин старается никого из них своей проницательностью не задеть, пустив ее лишь на благо. Медленно-медленно ко всем ним подбирает ключи.
Скажем, вот теперь, когда с начальницей явно не первый день творится что-то неладное. Сперва Эммилин к Амелии лишь приглядывается, списывая рассеянность на усталость. Кто из них не устал: неделя выдаётся дикая, точно вся дрянь мира копилась под снегом и слякотью, чтобы бурно прорасти в первые же недели лета - извольте, разгребайте, не обляпайтесь. Кто угодно станет тут забывать, какой день на календаре и что планировал делать, заветную цифру узрев. Но спустя несколько дней Лин становится ясно, что старшей не о планировании расследований стоит задуматься, а о внеочередном отпуске, который железная леди Боунс и не брала бы, не будь подобное самоуправство категорически запрещено. Оговорки, описки - куда ни шло, но ведь не нити же расследований, рассыпающиеся в труху!
Заводить этот разговор при всех Вэнс себе позволить не может - Амелия держит себя так строго, что едва ли ей понравятся сомнения, высказанные при группе. Ронять авторитет старшей для Эммилин - дело непозволительное, но пускать все на самотёк ей кажется делом почти подсудным. Пока парни перебрасываются шуточками, как горячими угольями, Вэнс направляется следом за Амелией, налив по пути чашку традиционного для Боунс утреннего чая вместо остывшего, без которого, по ее же уверению, с ней по утрам просто невозможно иметь дел, и это почти не преувеличение.

- Чай все же лучше выпить,- мягко улыбается Эммилин, обнаружив старшую в полутемной нише, и протягивает ей чашку. По коридору то и дело проносятся сиреневые министерские записки, снуют коллеги, перебрасываясь новостями, что немедленно станут достоянием всех групп, дай только срок. Обычная нервная сутолока последних месяцев и именно поэтому их разговор совершенно безопасен,- Потому что я собираюсь донимать тебя насчет веселой сестрички Бэрри. Мне кажется, что стоит вновь вызвать ее на допрос и провести его вместе, потому что мотив есть только у этой хитрой лисы, а она из всех моих ловушек выскальзывает, как масляная. Как ты на это смотришь?

0

17

В ПОИСКАХ СВОЕЙ ВОСХИТИТЕЛЬНОЙ БЫВШЕЙ


Девочка Война (возможно совмещение с орденским каноном)
"Я разучилась плакать. Я стала злобной. Я курю матросский табак, адское зелье..."
https://i.pinimg.com/originals/3c/46/15/3c4615d8dbdf32678811411290b99b8c.gif
ок. 30 лет, любого резус-фактора, хитвизард или аврор | Melanie Laurent (менябельно)


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

В 72ом для охраны порядка власти нагнали хитвизардов в Мунго. Она была среди них. Она терпеть не могла больницы и не переносила больничных запахов. Они возвращали ее в какой-то личный филиал ада, который она упрямо старалась оставить позади. Но юная воительница сжимала кулаки и прилежно выполняла свою работу.
Она потеряла на этой войне кого-то очень близкого (или потеряла всех). Еще до нашего с ней знакомства. Колючая, резкая, гипертрофированно независимая девица. Дикая и несчастная. В той, какой-то совсем иной, прошлой жизни она встретилась ему разбитой девчонкой в свежих подпалинах. Гордая и бескомпромиссная, она хорохорилась и делала вид, что ей нипочем все горести мира. А Гиппократ с энтузиазмом юного натуралиста приручал ее, словно дикого зверька.

- Девочка Война… - произносит он, растягивая, и оба они отчетливо слышат в этом не сорвавшееся с его губ «Моя…».
Молодому целителю то и дело представлялся шанс латать ее новые раны, полученные в боях. Он словно фокусник, достает уже отточенным жестом из кармана белоснежный платок, над которым она всякий раз иронизирует, и привычно протягивает его ей, немногословно кивая на новый порез.

Прямолинейная, упрямая, жесткая. Словно ершистый подросток, ежедневно она доказывала всем, что сильная и независимая. Внешность хрупкой блондинки удивительным образом сочеталась в ней с несгибаемой волей и с не женскими скептицизмом и саркастичностью. Ее когда-то научили самодостаточности и не следовать слепо за толпой, только вот не избавиться теперь ей от мысли, что вокруг нее сплошь одни идиоты. Но при всей своей браваде вечного бойца, плюющего на правила и мораль, она справедлива и не способна на подлость. А еще она устала разбивать собой стены и жить на износ.
Она давно привыкла прятать свои чувства и бояться привязанностей. И угораздило ее столкнуться судьбами именно с этим типом, у которого все запредельно и нараспашку. Они встретились в самое неудачное, и одновременно в самое подходящее время. Едва ли кто-то из них рассчитывал тогда на долгий и продолжительный роман. Разбитые на части, выжженные. Глубоко внутри их обоих в тот момент разбирало от злости от того, что все вокруг живут как прежде, пока они оба стояли в золе на руинах своих прежних жизней. Но он снова и снова заговаривал с ней в Мунго, игнорируя все тонкие намеки и предельно откровенные пожелания, куда ему стоит пойти.

- Ты всегда такой..?
- Неотразимый?!
В тот вечер она, наконец, позволила пригласить ее куда-нибудь выпить. 
- Ты можешь хоть минуту не сыпать идиотскими комплиментами и шуточками, и не быть так старательно вот этой всеми любимой здесь "душкой"?!
- Нет. - просто отвечает он, - Потому что, если я перестану быть с людьми милым, с большой вероятностью, я начну их убивать.
- Не приемлешь полумеры?!
- Хочешь поучить меня жизни?! - огрызается он, - Или продолжим морально разлагаться и соревноваться в саморазрушении?
- ...
- Это просто. У тебя отлично выходит! Это жить как ни в чем не бывало, когда внутри все выжжено дотла, требует моральных усилий. А упиваться жалостью к себе не трудно. Но повсюду эти несносные добрые самаритяне, готовые утешить и подставить плечо. Миру и окружающим не нужна твоя грустненькая мордашка, ты нужна им счастливой, иначе ты портишь им их картинку.
- Знаешь, таким ты мне, определенно, больше нравишься.
- Мертвецки пьяным?
- Злым...Настоящим.

В ту пору Сметвик и сам переживал не лучшие свои времена. Но зеленоглазой ведьме внезапно удалось усмирить этот дух хаоса, склонный к саморазрушению. А он спасал ее. Как умел.
Они стали жить вместе, хотя оба большую часть своих жизней проводили на работе. Но иногда он умудрялся даже что-то готовить на ее крошечной кухне.
Девушка, которую ему впервые за долгое время не нужно было бесконечно оберегать и носиться с ней, как с хрупкой чашкой из японского фарфора. Удивительная и непостижимая. Сама Война в армейских ботинках. Он в совершенстве научился развязывать и снимать их, не тревожа ее сон, всякий раз, когда обнаруживал ее уснувшую, свернувшуюся клубком на кровати прямо в верхней одежде.
Ему нравилось заботиться о ней, но его Воительница всегда была сильной и гордой. Она сняла свою броню перед ним полностью лишь однажды. Спустя какое-то время после смерти ее близкого друга. Он буквально вынудил ее позволить себе быть слабой хоть раз в этой чертовой жизни. Он спорил с ней, пока железная ее сдержанность не обратилась в крик, а крик не сорвался в рыдания. Она рычала ему в грудь невнятные проклятья, сотрясаясь всем телом и вцепившись в его рубашку с такой силой, словно ей одной она могла воскресить свою очередную потерю.

А временами они менялись ролями. И тогда это Его нужно было собирать из осколков и Его возвращать к жизни. И хрупкое (только на вид) создание становилось последним его оплотом покоя. Последним его и единственным Домом и тихой гаванью. Холодной морской водой, что смывает кровь с обожженных рук и затягивает старые раны. И Ее невесомые прикосновения прогоняли кошмары за пару мгновений до мучительного пробуждения. Хотя на самом деле, они оба спасали друг друга тогда, будучи, пожалуй, во всей Британии едва ли не единственными, кто сгодился бы на эту роль друг для дружки.
И ссорились они едва ли не больше времени, чем проводили в мире. И недоговаривали друг дружке больше, чем успевали поведать. Но того самого заветного Настоящего, с которым все вокруг так носятся, в них все равно было больше, чем в любой самой идиллической, сахарной парочке.

На ее коленях огромная миска с каким-то настоем, в котором она держит правую руку по локоть. Предплечье щедро испещрено глубокими порезами. Он молча проходит в комнату и небрежно избавляется от пиджака. Закатывает рукава и опускается перед ней на колени. Несмотря на ее протесты, он забирает у нее миску и отставляет ее подальше. С покалеченной руки падают капли настоя каких-то магических травок, смешанного с ее кровью, и распускаются на его белой рубашке грязно розовыми цветами.
- Не хочу, чтобы ты видел меня такой. – невесело усмехается она.
- Я и раньше знал, что из девушек при ранениях льется не розовая вода.
Она пытается шутить, но Сметвик злится и плохо это скрывает. Когда следующие несколько фраз опять заведут их в спор, он на мгновенье сожмет ее раненное запястье через повязку.

Девочка Война…На ее теле были целые карты былых сражений. И бесстрашная его амазонка большую часть времени, как бы не хорохорилась, была комком нервов. Всегда собранная, готовая к бою…
Гиппокарт всегда был несколько хаотичным, но духом созидания. Рожденным оберегать, исцелять и спасать. Она же скорее была природной стихией, близко знакомой с разрушениями. Ему хотелось встряхнуть эту несносную воительницу и показать ей другой мир. Где нет нужды грызть стены и разбиваться каждый раз на осколки.
Он и самому себе не смог бы ответить на вопрос, что он нашел в ней. Кроме бойкого нрава, острого ума и некоторых талантов, куда не ткни, в остальных вопросах она была едва ли не противоположностью его привычного типажа. И хотя он с лету смог бы перечислить не меньше дюжины ее самых выдающихся достоинств, он не смог бы назвать и одной, самой примитивной, причины, почему не готов был с ней расстаться так же легко, как со всеми предыдущими своими влюбленностями. И почему именно Ее он не был готов отпустить. Ни в одной системе координат эти двое не должны были встретиться. Стоит ли говорить о шансах на хоть какие-то крохи взаимных симпатий?!
Он был убежденный пацифист и порой они спорили до хрипоты об этой чертовой войне и методах ее ведения. Позже все больше ругались.
С тех пор, как они начали встречаться, его все больше пугало, с каким запалом она бросалась в любое пекло. Вскоре он был готов бросить все. Взвалить ее на плечо и утащить подальше от Лондона и от войны, пусть даже против ее воли.

- Давай уедем?! – сказал он однажды ночью ее макушке. В темноте на него заблестели два зеленых глаза. – Насовсем. Я покажу тебе мою Ирландию. Впрочем, черт с ней, куда захочешь! Лишь бы подальше.
Он уже не смотрел ей в глаза, а она продолжала молчать. Ее тонкая рука легла ему на грудь словно в преддверье долгих объяснений ее отказа. Он недовольно выдохнул под ее прикосновением, и одеревенел, словно из него выпустили что-то живое, что теплилось какой-то и без того вялой надеждой.
- Все еще веришь, что сможешь сожрать всех своих врагов? – зло спросил он, обращаясь куда-то в потолок.

И он не смог больше ждать, когда она, наконец, навоюется.
Сметвик отчаянно, как умел, любил жизнь. Разбитную, прекрасную и грязную, в любых ее проявлениях. Его любовь в это время жила войной. Не из агрессивного нрава и даже не из высоких убеждений. В какой-то момент эта война просто захватила ее, словно разгоряченного в пылу увлекательной игры ребенка. Личная трагедия выжгла что-то невыносимо важное. И Девочка Война самоотверженно бросалась на все новые препоны. В ее груди стучал пепел ее предков. Стучал и настойчиво звал куда-то совсем не туда.

Война, признающая свою слабость, даже матерясь перед этим, как сапожник на протяжении целой минуты, – явление куда более редкое, чем что-либо еще в магическом сообществе. Свернувшаяся клубком в его объятьях, непривычно крошечная и (не может быть!) уставшая от этой бесконечной войны. Он целует ее в макушку и печально усмехается, сознавая, какие редкие мгновения ему достаются сейчас от этой девчонки.

Она курит невыносимо крепкие и пьет из горла что-то, в чем растворяются монеты. Юная его амазонка всегда предпочитала игристым и прочим «девчоночьим» напиткам крепкий алкоголь, будь то огневиски или дешевый маггловский портвейн. И они никогда не использовали стаканы. Было что-то интимное и очень атмосферное в том, чтобы передавать друг другу бутылку и пить из горла.
В его сознании она так навсегда и осталась девчонкой-хитвизардом в форменной мантии. Острой на язык, порывистой, сложной...задумчивой и немногословной, мудрой, рано повзрослевшей и смешливой авантюристкой в то же время. Гордой и независимой, что просыпалась от кошмаров и неловко позволяла ему сгребать себя в объятья, в которых еще долго не могла уснуть. Ее образ собирался в его голове из каких-то пустяков и мелких деталей. Из разметавшихся по подушкам волос, острых ключиц, линии скул и шрамов от темных заклятий на белоснежной коже. Из ее поцелуев и прикосновений, из привычки закусывать костяшки пальцев и из какой-то уникальной, неподвластной старой школе и здравому смыслу, ее грации.

Его карманная воительница ничего не весит. Он несет ее на руках, и ее голова безмятежно покоится на его груди так, что он может чувствовать тепло ее дыхания. И быть может, действительно стоило сосредоточиться на нем, но он исхитряется нести ее так, чтобы зажимать рану, и чувствует лишь то, как ее горячая кровь собирается в его ладони, отчего в голову лезут безумные, глупые мысли. О Девочке Войне с вечно ледяными руками, которой нужны эти раны с горячей соленой кровью в них, чтобы чувствовать себя живой.
Быть может, будь все иначе, однажды он нес бы ее на руках по другой лестнице и совсем в ином качестве. Нарядную в честь их свадьбы. На второй этаж какого-то совсем другого, их общего дома, где не было бы места крови и едкому запаху гари. Пока же остается шутить, что он знаком с ее богатым внутренним миром больше, чем хотел бы.

Они расстались лет восемь назад, но попытались остаться друзьями. Все закончилась однажды без какой-то особой на то причины. И они разбежались по обоюдному согласию, так далеко друг от друга, как только смогли. Но очень ненадолго.
Она все так же ненавидит больницы, и по-свойски вламывается вместо Мунго к нему домой в любое время дня и ночи за первой медицинской помощью, или просто, когда становится совсем погано, поговорить.
И всякий раз они играют одну и ту же пьесу. Он, залечивая ее новые раны, в шутку обещает Не приставать и Не терять рассудок от вида ее ключиц. Она каждый раз нехотя расстается с каждой деталью гардероба, что мешает ему оказывать ей помощь. Всем видом демонстрируя ему, что это нежеланное одолжение, которое он столь бесцеремонно выторговал у нее в обмен на все эти «Мерлин, я уже видел гораздо больше!» Просто строптивая дева в логове Чудовища. Очаровательно!

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Этот чертов мир сдался. Этой ночью он перестал существовать. Где-то за этими стенами сейчас догорают руины Лондона и Рима. Мировые столицы и чудеса света обратились в прах. Последние крохи жизни на планете сосредоточены в этой комнате. За дверным косяком вместо кухни плещется бескрайний космос. Вкус пепла привычен настолько, что эти двое умеют им дышать. Через боль. Подниматься, собирая в кучу переломанные кости и швырять себя о новые камни. Стены, мостовые, скалы...В кровь, на мелкие осколки. Это трудно объяснить кому-то еще. Невозможно. Последняя на этой планете ночь играет по своим правилам. Здесь прикосновения когда-то самого дорогого человека оставляют ожоги хуже раскаленного железа.

Они неплохо изучили друг друга. Быть может, даже слишком хорошо. Потому что теперь видят друг друга насквозь. Что у них там сейчас - черт ногу сломит, но что-то точно достойное двух людей, склонных к саморазрушению и неразумным поступкам. Придумаем вместе! Хоть «друзей с привилегиями» можем устроить, если будет настрой)

Я не знаю, что именно удалось мне донести всем этим текстом, но даже если вы в нем увидели что-то совсем иное и свое, это тоже огонь!)
Если сухо и по фактам: В 1972м Мунго стали охранять хитвизарды, и тогда же зародились эти отношения и продлились предположительно 2-3 года. В жизни Сметвика это вообще единственный столь продолжительный его роман. Была мысль довести его едва ли не до помолвки)
Воительница – леди боевая и прекрасная. Ее при желании можно совместить с кем-то из орденских девушек вроде Доркас или Гестии (они там где-то даже по какой-то акции шли).
Ее история, происхождение и все остальное, включая внешность, полностью на ваше усмотрение. Только не Роза Тайлер, умоляю!
Кого она потеряла: родителей, брата или любимого, тоже решать вам. Это не то чтобы критичный момент, но мне она виделась именно немного поломанной этой войной. Гиппократ на момент их знакомства тоже пребывает в полнейшем раздрае. И мне коварненько захотелось свести двух этих колючих и поломанных созданий вместе во имя чего-то прекрасного)

И считали ворон, и сжигали мосты, и плевали в колодцы,
Потому что мы были - бедовые юные боги.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Заглядывайте в гостевую, Прекрасная! А там, если понадобится, куда-нибудь переместимся)


Пример поста будет за другого парня

как если бы гроза могла поцеловать.
ты моря под дождем раскрытая тетрадь,
а я курю и глаз не отвожу с причала.
казалось, больше мир меня не удивит.
у демонов моих ошеломленный вид.

Он понимает все без слов. Слышит уже в том, как вопрос остался без прямого ответа. Видит во взгляде. И его секундное изумление умещается в паре едва различимых движений. В том, как взлетают вверх брови, в повороте головы, в том, как не срываются с уже открытых губ новые слова. Он ляпнул это просто так. Уверенный, что Гестия Джонс никогда и никому не даст себя в обиду, и оттого, вероятно, желавший пристыдить ее чужой болью. И менее всего уместная сейчас, слабая усмешка срывается на выдохе. И Лестрендж чувствует, как его привычно затопляет злость. На типа, которому он уже пообещал в своей голове изощренное возмездие, и на саму Джонс, что допустила такое. И где-то, совсем едва различимым фоном на самого себя. За то, что позволил обстоятельствам сложиться так, и, вероятно, столь иронично, даже мог стать причиной таких метаморфоз, приключившихся с Воительницей. И воспламенившееся его нутро мигом выдает самое худшее, что можно было бы произнести сейчас вслух. Самое формально уместно, но то, что Джонс, вероятнее всего, приведет в ярость. И он отлично это знает. Обругай ее за бесхребетность, да хоть примени заклятье – то, что нужно! Джонс живет на подобной энергии. И потому он приберегает свою злость до лучших времен и совсем для другого человека. И отлично понимая, что он говорит и кому, плохо пряча эти крохи ехидства, он одними губами произносит едва различимое, но очень искреннее и полное его почти_раскаяния:
- Мне так жаль…

Когда-то очень давно, в какой-то другой своей прошлой жизни, Лестрендж был красив и отлично это знал. Он был обаятелен, остроумен и невыносимо самоуверен. Слыл несерьезным, но кто не простит милый грех юному и неглупому джентльмену, да еще столь галантному и велеречивому. Его нахальство и гасконские повадки сходили ему с рук. Юный Рабастан был неотразим в своих небрежных жестах, в своей природной и непринужденной грации. В том как легко ему все удавалось. Прекрасное, долговязое изваяние с тонкими, острыми и правильными чертами. Аристократ и революционер, полный духа противоречия. Он одинаково естественно смотрелся в высокосветских салонах и низкопробных кабаках. «Мнит себя Тулуз-Лотреком» - иронизировал Рудольфус на этот счет. Хотя скандал Лестрендж младший мог с легкостью учинить и там, и там. Он любил шокировать, злить, привлекать внимание. И едва ли не главным талантом его была способность заставлять людей прощать ему все эти его выходки. Возможно, виной тому было его диковатое обаяние и врожденная притягательность. Он легко завоевывал расположение женщин. Мужчины же с ним либо соперничали, либо, много реже, добивались его дружбы. Люди для него всегда были предметом развлечения. Прекрасные леди, достойные и нескучные враги, его крошечная армия прирученных мальчишек, за которых одни звали его Ловцом юных душ, а Рудольфус прозвал Крысоловом.
Он всегда чего-то желал. Лестрендж был коллекционером. Он коллекционировал людей и впечатления. Чувства, что ему удавалось вызывать, становились его собственностью. Их гнев принадлежал ему. Их изумление – становилось его энергией. Все равно что дух, который постоянно требует новых подношений. Хитрый, разбитной и преисполненный чувства собственной неотразимости. И роковой этот божок был большей частью его личности. Сильнее любых юношеских сомнений и переживаний, которые обычно преследуют неокрепшие организмы в том нежном возрасте. Лестрендж не сомневался. Он шагал в любой омут, убежденный, что его обаяние в нужное время околдует и старушку Судьбу, и саму Смерть, если потребуется.
И это не было пустой бравадой. Он просто предпочел однажды в это верить, получив за этот выбор бесценный дар. Все сбывалось. Он был неуязвим. Так долго…

- Почему танго? – Джонс честно пытается не хихикать, но количество выпитого ими в этот вечер вина не помогает ни ей в этом благородном порыве, ни ее учителю.
- Хочешь скакать в контрдансе? …В танго нельзя ошибиться. Если что-то не выходит, делаешь вид, что так и хотел, и танцуешь дальше. Отличная житейская философия, если угодно. Делай то, что тебе нравится и не жалей об ошибках.
И он никогда не сожалел. В его жизни и впредь не найдется места раскаяниям старого палача. Но он всегда жил в том бешеном темпе, чтобы не оглядываться и не думать. Пока жизнь однажды не остановилась против его воли.
- Рабастан! – юный Крауч скулит в соседнем кресле, но Лестрендж не отвечает. Среди собравшихся он выглядит беззаботнее всех.
- Что будет, то будет, Приятель…Лишь бы нос не зачесался, - бросает он невозмутимо. Руки их надежно пристегнуты к подлокотникам. Он даже знает, что эта дурная, глупая шутка могла понравиться сейчас Рудольфусу, что сидит по другую руку от него. Не потому что это очень тонко и остроумно. А потому что это часть такого дивного фарса! Но он слышит лишь как Крауч в соседнем кресле начинает плакать.   
Все это никогда не было притворством. Не было ширмой. Лестрендж с беззаботностью мальчишки верил в свою неуязвимость перед роком. Но выдумав когда-то на пару с Элоиз их Игры в богов, и скармливая в них очередную жертву неведомому коварному божеству, все же представлял на задворках сознания, как тем самым подкупает его. Продлевает срок отведенной ему благосклонности. И вот, лишь единожды замешкав перед таким привычным выбором, он нарушил одно из неписанных правил.
Или все дело все это время было в тебе, Джонс?! Ты всегда видела меня иным. Настоящим? Злым, как ты однажды призналась. Таким я тебе достался в те времена. И уж точно по совсем необъяснимым причинам именно таким всегда нравился тебе больше.
Так разве что-то значат тогда выбранные стороны, Джонс?! Разве при таком раскладе такое пошлое «Мы» не важнее всего этого? Не выше?! Сможем ли мы однажды стать если не вновь любовниками, то вновь равными, Джонс? Я бы, наверное, хотел этого…

В его голове все еще роятся невысказанные фразы, но какая-то часть его больше не желает вести этот разговор. Тем более, говорить о хитросделанном хитвизарде. Но… «Он просто позволил мне забрать тебя!» – произносит снова Лестрендж в собственной голове таким тоном, словно это все объясняет и полностью исчерпывает вину бывшего супруга Джонс. Предположим, он поднатужился, сложил дважды два и сообразил, кто я. Он достаточно просвещен. Но будь это любой другой мой «коллега», он приложил бы чуть больше усилий? Или мне в самое ближайшее время довелось бы взглянуть, как теперь пытают тебя? - произнеси он это вслух, и это «Теперь» стало бы таким неуместным. Он понял бы это сразу, как только вопрос сорвался бы с губ. Так о каком равенстве может идти речь..?! До конца своих дней избегать при встрече острых углов?! Компромисс не предусмотрен.
- У вас есть какое-то странное клише о семьях вроде нас. – сказал он ей однажды, - Где человек человеку волк. Холодные, фригидные матери, деспотичные отцы, подневольные браки. Сплошная Диккенсиада. Ты будешь удивлена, но мы заботимся друг о друге. И переживаем за тех, кто нам дорог. Каждый как умеет…

- Иди ты к черту, Пижон! Где-то тебя ждет толпа девиц, которые тают от таких жестов, а я тебе не дама в беде! Я могу за себя постоять. И сама могу со всем справиться.
- Я знаю. – просто отвечает он.
- …
- То, что ты Можешь, не означает, что ты Должна со всем справляться сама, Джонс. Считай меня старомодным. Но всем нужен кто-то, кто…будет на их стороне.

Ты для меня не принадлежность
Я для тебя тоска и нежность
Дай мне обнять тебя заснеженную
Дай бог понять, кто мы такие

Однажды я внезапно осознал, что в моей жизни на этом самом знаменитом фронте никогда не было ничего настоящего. Кого-то, кто хотя бы гипотетически мог бы быть со мной, не имея причин и обстоятельств, мешающих этому.
Совсем мальчишкой я был влюблен в Андромеду и всегда знал, что останусь для нее другом и братом. Также как Элоиз осталась бы для меня в этой странной роли заклятой подруги с привилегиями. И я любил Эллинор, отлично понимая, что ее демоны никогда не покинут ее, и напротив, однажды заберут ее у меня. Даже мое непродолжительное увлечение перед самой нашей с тобой встречей было заведомо обречено. Задолго до того, как были объявлены победители в том пари.
И я любил Тебя, Джонс. Зная лучше, чем когда-либо прежде, что все временно. Что все рухнет. И будут пострадавшие. Потому что в мире нет подходящего компромисса для того, что я сделал.
Завтра не существует – всегда всех уверял я. Только сейчас. Carpe diem! Я всегда выдумывал самые сложные комбинации, будучи заранее уверен в собственной победе. Но то, что не задумывалось Мною как еще один спектакль – все равно всегда им являлось. Кто-то куда более искусный и могущественный дергал за ниточки и сочинял либретто. Мне оставалось лишь подыгрывать ему и успевать получать удовольствие от происходящего.

Я никогда не видел себя в роли благообразного семьянина. Не представлял даже в роли безобразного семьянина. И никогда я не загадывал для себя целую жизнь с одной единственной женщиной, но порой, казалось, мог ее представить. Я знал, что моя Андромеда никогда не сможет увидеть во мне кого-то, кроме лучшего друга. Но мог себе представить в ту пору наш брак. Несовершенный и формальный, но не хуже многих других. Я мог представить нашу жизнь. Я мог представить жизнь даже с Элоиз. Бесконечную, безумную карусель, порочную и разбитную. Нам не наскучила бы эта дивная игра. Ставки выше, всех в огонь. Мы уничтожили бы друг друга однажды, мирно или нет. И вновь я знал, что сражаться каждое мгновение и соперничать – утомительно и жалко. Но я смог бы так жить. Быть может, приручая понемногу это жестокое божество и одамашнивая.
Эллинор была ребенком. Еще одним омутом, в который я бросился из собственного безрассудства. С ней я впервые не ожидал ничего. Я не загадывал вперед, уповая на случай и провидение. Я не ждал, что все кончится хорошо, старался вовсе не думать. Элинор была тем самым случаем, когда исход был известен и предрешен еще до того, как я задумал эту авантюру. Эстер же и вовсе не должна была попасть в этот список. Еще одно жестокое пари на радость моему черноволосому, злому божеству. Но одичавший и разбитый, я потерял контроль. Едва ли мы с миссис Монтгомери могли составить счастье друг для дружки, но обошелся я с ней, пожалуй, хуже всех.
Но с Тобой было сложнее всего. Во всех отношениях. На холодный рассудок Тебя в этой роли можно было бы представить самой последней. С Андромедой или Элоиз, как бы не были они не похожи, мы были сделаны из одного теста. С первой мы были бы добрыми союзниками, со второй – непримиримыми соперниками до конца своих дней. Элли и Эстер были теми, кого я оберегал бы и защищал (Самого сейчас воротит!). Стал бы той самой каменной стеной из унылых клише. Я стал бы более земным и спокойным. И возможно взвыл бы от тоски однажды, да повторил бы подвиг Синей Бороды. Но мне досталась Гестия Джонс. Сама Война в женском обличие. Если не горит ярким пламенем, то тлеет от своих горестей, и не знаешь, что хуже. Ершистая и совсем непокладистая воительница. Было что-то столь ироничное в нашем дуэте. Но безусловно прекрасное. И я (так жалко и бездарно) тоскую по Нам, Джонс!
Пальцы резким движением стягивают бинт на ее талии в почти издевательский маленький бантик. И Лестрендж чему-то усмехается.

ты молодой циклон, я опытный солдат.
вон там, с набитым ртом, за нами ходит ад,
циничен и учтив, как свадебный фотограф.
но разве для тебя запреты и края.
и если вдруг любовь, то вся она твоя,
немедленно, без слёз, сомнений и итогов -
поэтому бери, тут на десятерых.

Опустив шутки про то, что «теперь он вынужден просить ее руки», Лестрендж, все также молча, предлагает ей свою левую ладонь. Даром, что на его запястье красуются такие же ожоги. И когда Джонс все же подает ему свою руку, капкан его пальцев некрепко смыкается на запястье девушки. Теперь он может «подслушать» ее пульс. И тут же провоцирует его, из какого-то неуместного порыва былого самоуверенного парнишки. Подается вперед и прежде, чем нанести остатки мази, слабо дует на ее ладонь, туда, где Джонс (виртуозно умеючи) успела учинить новые повреждения.
Разбитым калейдоскопом сменяются сумбурные витражи в памяти. Сумрак ее спальни и чертовы доки, осколки ее смеха и прикосновений, запах горячей кожи и печеных каштанов. Горящие зеленые глаза и вздорный завиток у основания черепа, что пахнет тем самым Единственным домом. И вдребезги тарелки, и цепкие пальцы сминают материю рубашки на груди. Девочка, что состоит из огня и молний, и дух холодного, штормового моря в костюме-тройке. И то, как однажды он вновь окликнет ее в старых доках этим своим тихим «Привет, Ведьмочка!», забытым и навсегда въевшимся в кожу одновременно. И то, как когда-то еще, в другой, новой жизни, он будет петь по вечерам старую французскую колыбельную маленькой зеленоглазой девчонке дивной красоты.

Улыбнитесь мне вслед ледяными глазами,
Утопите печаль в терпком черном вине;
Я всегда буду рад снова встретиться с вами,
Даже если опять на войне!

0

18

НЕЖНО ЛЮБИМАЯ ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА


Miriam Strout  |  Мириам Страут
"Я буду молиться за тебя, милая, Ты будешь думать, что просто везет."
https://img.wattpad.com/45bf022a4d7ae385c31703ed1da511150eae6a8f/68747470733a2f2f73332e616d617a6f6e6177732e636f6d2f776174747061642d6d656469612d736572766963652f53746f7279496d6167652f61622d4a42714c6b50444b6564673d3d2d3435373236373637392e313464643863616133333336353831383539303636383339323030382e676966  https://64.media.tumblr.com/2e310842402e72b5ded060d5067d27df/tumblr_inline_p7nbzbtDYJ1qlt39u_540.gif
магглорожденная, ок. 29 лет, целительница | Jenna Coleman или Keira Knightley


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Она умела его смешить. Среди сотен других ее достоинств и особенностей. Милых и забавных, и тех, от которых порой он в шутку выл и бился лбом об стол...Она умела его смешить. Как бы не было у него погано на душе. И это станет едва ли не единственным, что сможет он выдавить из себя, чтобы объяснить кому-то...Потому что остальное все уж точно не для них.

Мириам Страут. Его ангел, посланный с небес на эту землю, чтобы не дать ему зачахнуть от тоски и уныния в этой обители недугов и склянок с зельями. Удивительная эта девчонка появилась в госпитале в начале семидесятых. Юная ведьмочка тогда только решила стать целительницей. Сметвик же уже окончил стажировку. Был юн, нахален, самонадеян и неотразим в своем мальчишеском бунтарстве.
Они почти сразу поладили. Не поладить с Мириам совершенно невозможно. И пусть со Сметвиком они, казалось бы, сошлись на почве схожести темпераментов, но с тем же успехом Страут покоряла и самых непробиваемых больничных персонажей, что царапали носами потолки коридоров старого госпиталя. Это был необъяснимый феномен. Эффект Мириам Страут.
Таких людей, как Мириам, мало. А может и вовсе, больше нет. Таких искренних, настоящих и очень родных, словно ты знаешь их целую вечность. Рядом с ними всегда тепло и тебе невольно кажется, что у таких людей всегда все будет хорошо. Иначе просто и быть не может. И когда это оказывается не так, ты готов свернуть горы, чтобы все исправить. Даже если это невозможно. Всем твоим самым разумным доводам суждено осыпаться пылью, когда эти глаза наполняются слезами. Сегодня и всегда отныне.

Она не была похожа на тех девушек, которые обычно ему нравились. Он все больше волочился за длинноногими, волоокими медсестрами, что кокетливо хлопали длинными ресницами. Он красиво ухаживал за ними, включая на полную все свое обаяние, и рассыпался в комплиментах. С ней же он был мил и приветлив, как с какой-нибудь младшей кузиной, но это все было не то.
В ней не было той взрослой, женской грации, она скорее подкупала каким-то своим, еще подростковым очарованием. Но и в них, тех чьи волосы строго зафиксированными идеальными волнами струились по плечам, не было того, что было у Мириам. Что-то в ней восхищало его куда больше, нежели их умудренная жизнью стать и ленивая красота. Тогда он еще не был в нее влюблен. Не был даже очарован, как обычно бывал. Но она становилась ему все более интересной.
Он любил наблюдать за ней. В ее возрасте быть бы ей легкомысленной и влюбленной в эту чертову жизнь без памяти. Но она была личностью куда сложнее.
При всей своей разговорчивости, она надежно хранила свои тайны. Трогательное и добрейшее создание, она была одинока, но в этом одиночестве научилась жить. Научилась ни на кого не полагаться. И дала себе обещание никогда не оглядываться назад. Столь загадочные, прекрасные создания не вырастают из доморощенных принцесс. Не из тех, что произрастают в тепличных условиях под неусыпной опекой родителей. Нет, такие как Мириам вырастают Вопреки. Вопреки чужим планам и любым проискам. Немного обрастают попутно шипами, но стоят тысячи миловидных и постановочно трогательных в своей вымуштрованной застенчивости цветочков, которых обучили складываться в книксен и опускать глазки в нужный момент. Такие как Мириам великолепны в своей решительности и броне. И оттого, когда, сбросив шипы и открывая душу, будь это всего лишь трепом во время ночного дежурства, они протягивают тебе себя на открытой ладони, это стоит всего, что с тобой когда-либо приключалось...

Они со Сметвиком были одинаково неуклюжи в своих попытках быть независимыми от своего прошлого и друг друга.
Он восхищался ей. Остроумной, обаятельной, мудрой и какой-то по-особому доброй. Без этой плещущей через край любви к любому ближнему, случайно оказавшемуся на расстоянии метра. Потрясающей собеседницей и к тому времени уже своей близкой подругой. Чудесной молодой женщиной, наконец.
Он любил наблюдать за ней, смешить ее и сподвигать на глупости, которые, стоит отдать ей должное, она с небольшой порцией формальных возмущений, всегда мгновенно поддерживала. Он любил ее смех и привычку в лицах передразнивать тех, о ком она бралась что-то рассказывать, когда он хохотал до слез. Любил линию ее плеч, горячие руки и ямочки на щеках. И приходил в совершенно детский восторг, когда она делала какие-то милые глупости, которые не принято делать в обществе и не боялась косых взглядов.
Они никогда не ссорились. Только ругались. Почти в шутку. Больше спорили и препирались из-за какой-нибудь ерунды. Или чего-то куда более весомого, что они нарочно превращали в ерунду. Это была часть какой-то исключительно Их игры. Он мог в конце рабочего дня отыскав ее в одной из палат, болтающую с пациентами, бесцеремонно прервать ее беседу. Он ставил ей диагноз: "Острая форма трудоголизма", и несмотря на все протесты, взваливал ее на плечо захватом пожарника, чтобы опустить лишь на лестнице, где она обрушивалась на него колючими своими кулачками и тирадой о том, как это было невежливо. Она любила передразнивать его и греть ледяные свои после улицы руки, запуская их под его джемпер, пока он с литературной руганью извивался в наивной попытке спастись от обжигающих холодом прикосновений.

Гиппократ никогда не был застенчивым. Он скорее был слишком незастенчивым. И дело тут было вовсе не в нерешительности. В своей затянувшейся беспечной юности он не к добру овладел в совершенстве мастерством отпускать близких ему людей. Отпускать быстро привыкаешь. Особенно тех, за кого следовало бы хвататься изо всех сил.
И он снова и снова отпускал Мириам. Так и не решаясь вступить в эту реку во второй раз. Он был убежден, Мириам нужен какой-то хороший и славный парень. И сам же заочно отчаянно его возненавидел задолго до того, как таковой появился на горизонте.
Он упрямился и протестовал всем своим существом, не один месяц ловко уворачиваясь от всех разговоров доброжелателей. И видел ее лицо вместо черно-белых строчек своих книг. С ней сравнивал каждую ведьму, встретившуюся ему случайно, и все они ей уступали. Высокие, статные, те, что заставляют мужчин терять остатки разума, бледнели и сливались с серым этим городом.
Очень долго, уже разбитый однажды, он боялся даже себе признаться в собственной влюбленности в Мириам. Но от одной мысли о ней всякий раз расплывался в теплой улыбке. И тогда она призналась первой.

«И ещё вам пора в третий раз в дурдом, если вы ещё не заметили, что я люблю вас..» ©
Гиппократ давно избегал серьезных отношений. Только если в юности это было похоже на какой-нибудь спешный вальс, еще не лишенный грации. Теперь же Сметвик больше походил на боксера, который уворачивается от ударов, словно одно даже легкое прикосновение может стоить ему жизни. Всякий раз, когда его романы грозили перерасти во что-то серьезное, у него обострялись клаустрофобия и кессонная болезнь разом. Он шутил про «тяжелейшую аллергию на матримониальные отношения». Заверял, что твердо намерен никогда не жениться, а купленное однажды кольцо давным-давно сдал в ломбард, вместе с совестью, трезвостью и остатками здравого смысла.

- Сама эта система оценки людей по универсальным шаблонам их пригодности в быту унизительна! Жена-кухарка, жена-друг, мама, выгодное приобретение...Ровно то же и с мужчинами! Один умеет приколотить полочку в ванной, другой банкир, а у третьего зеленые глаза, которые подходят к новым туфелькам. Я упраздняю эту систему и, вообще, брак! - в запале своей несерьезной бравады он увлекается и повышает голос.
- Твои глаза, кстати, недурственно сочетаются с моими туфельками! – улыбается Страут.
- Я завещаю тебе их после того, как умру в гордом одиночестве. К старости я стану совсем несносен. Пока мои сверстники будут кормить в парке уток в прудах, я буду сидеть на другой скамейке и задирать молодым девчонкам юбки сквозняками из моей волшебной палочки.
Он салютует ей бокалом и хоть прикладываясь к вину заставляет себя замолчать. Словесное недержание его этой ночью приобретает какие-то совсем неприличные масштабы. И завтра, вероятно, осознав все на трезвую голову, он будет с этой же головы рвать волосы. Но он растаял в ее компании и стек в собственный бокал.
Они «отмечали» расставание Мириам с последним ее увлечением. Рыжеволосым аврором, косой сажени в плечах, добродушным и восторженным, словно щенок золотистого ретривера. В мимолетные их встречи, когда Сметвику доводилось перекинуться с ним парой фраз, Гиппократ со своим джентльменским набором из сарказма и черного юморка всякий раз ощущал себя рядом с этой англеоподобной сущностью хтонической тварью из преисподней с чешуйчатыми крыльями.

Целители не терпят слова "врач". Для них это синоним безумца с ножом, не способного исцелять и от беспомощности своей принимающегося резать людей, подобно средневековым врачевателям, увлекавшимся кровопусканиями. Ты часто называешь себя врачом. Но ты, Страут, Целительница куда больше, чем все мы. И не потому, что так написано в твоей трудовой. Пиши администрация госпиталя в этих бумажках правду, добрую половину документов не стоило бы детям показывать. Пока мы латаем раны и недуги, ты не забываешь побеспокоиться еще и о том, кто остается за чертой видимых повреждений. Временами я сам такой же, и сейчас мне кажется, я научился этому у тебя.
И ты спасла Меня. Знаешь, за всей этой бравадой: флиртом с сестрами, бесконечными непродолжительными романами и всеми безумными моими авантюрами, прячется самый обыкновенный трус. Он не так много раз по-настоящему влюблялся. Но всякий раз все это заканчивалось грандиозным его поражением. И этого оказалось достаточно для того, чтобы он совсем стал избегать этой затеи.
Тебя полюбит другой. Тебя нельзя не полюбить. Твой смех, твои глаза. Ты одна в целом свете умеешь Так улыбаться одними глазами. Я первым запру в одной из дальних палат для душевнобольных того, кого не покорит Мириам Страут. Удивительная и непостижимая. Одна на весь этот наш мирок. И совершенно безумна, если при всем этом тебе понадобился я.
Я не верю в то, что для каждого на этой планете есть только одна половинка, но уверен, что существует какая-то статистика, подтверждающая мои мысли. Согласно этой теории, у каждого мужчины есть женщина, лучше которой ему не найти. Им не обязательно быть вместе для этого. Не факт, что он ее достоин, а возможно, он вовсе не смог ее добиться, но у каждого есть та, с которой он сравнивает остальных и которую не в силах забыть. У каждого должна быть своя Мириам Страут.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

"А ты возьми его под крыло, Птица. Не то считай пропал твой рыцарь."
Все что известно о Мириам канону: в 90-х она занималась "долгосрочными" тяжелыми пациентами, с небывалым терпением и трогательной заботой, находя подход к каждому.
Еще была странная история с дьявольскими силками в горшочке, но с ней мы будем разбираться позже)

Мириам и Гиппократ - та самая парочка лучших друзей, о взаимной влюбленности которых очень давно понимают все вокруг, кроме них самих. Вернее, они были такой парочкой лет пять-семь назад. С тех пор, полагаю, успели в полной мере все осознать, еще больше преисполниться светлым и прекрасным чувством…и, не сговариваясь, твердо решили, что должны быть исключительно друзьями.
Эта история длится очень давно, и мне представлялось, что они успели побывать в самых разных состояниях. Долго отрицали свои чувства, боялись разрушить дружбу, пускались в отношения с другими людьми…возможно, пытались встречаться. Отталкивали друг друга и снова притягивались. Ревновали, злились, но всякий раз в самые трудные времена шли неизменно друг к другу за утешением.

У этой истории открытый финал. Я не знаю, нужен ли им хеппиенд, или некой продолжительности роман и болезненное расставание рано или поздно. Или может быть, третье лицо, с которым Мириам найдет свое истинное счастье, а я получу ценный жизненный урок. Я бы предложил, чтобы, пройдя весь этот путь, герои сами приняли какое-то решение. Давайте придумывать и писать это вместе!
Я лично вас готов хоть со свадьбы вашей выкрасть в последний момент, вовремя осознав, каким был идиотом и какую девушку чуть не потерял! Была бы на то ваша готовность подобное играть)
Так или иначе, Гиппократ давно безнадежно влюбился и пропал. Но запросто мог рассудить, что он не особо хорош для серьезных и долгих отношений. Он в последние годы утвердился в мысли, что кроме целительства, в целом уже давно мало для чего в этой жизни пригоден, и словно АнтиМидас, только портит все к чему прикасается. А Мириам нужен какой-то хороший и славный парень. Он пожелал ей его и сам же заочно отчаянно его возненавидел.
Готов быть тайным обожателем, верным вашим рыцарем, лучшим другом, преисполненным житейской мудрости старшим коллегой с нужной долей бытового медицинского цинизма, жилеткой и всем, кем еще только пожелаете. Готов быть бит вашими ухажерами за то, что такого засранца любит такая женщина, а я не ценю. На все готов, только приходите!)

На самом деле, на вас уже есть одна заявка от Андромеды (на нее в свое время приманился я), но на правах влюбленного я решил представить еще и свой взгляд)
В процессе написания я немного разошелся с мисс Тонкс в показаниях, но я, признаться, в этом не вижу большой проблемы. Я убежден, что заявки нужны, чтобы вдохновлять идеями, а не диктовать условия. Поэтому если эта история вам откликается, вы можете сделать Мириам своей. Наделить ее любыми качествами, которые сочтете уместными, написать ей любую другую историю. Происхождение мне так же совершенно не критично.
Внешности также две, потому что ее образ в моем сознании варьируется в диапазоне от очаровательной, гиперактивной и этакой неунывающей «Лу Кларк» - Джены Колман в этом случае (Клара, моя Клара!) до тонкой, чувственной и едва уловимо печальной Киры Найтли (вроде Сесилии из «Искупления»). И, конечно, вы можете предложить кого-то своего. Пусть Мириам станет полностью Вашей)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Я аки Истина всегда где-то рядом) Проявляйтесь в гостевой и придумаем, как еще списаться, если будет нужно)


Пример поста одного влюбленного оборотня

И улыбка горло дерет и хочется завыть.
Ты ведь знала все наперед. Мне стало можно пить.
Хочешь быть красивой сейчас. И осенью в очках.
Это капли в крышку стучат...Придется жить, а как?
И дальше будут строить, видишь, план...
И город будет совсем сад. И как часы идут мои дела.
Стрелками назад.

Люди вешают друг на друга ярлыки и сами увешаны ими так, что уже ничего не видят. Однажды я сорвал их с себя. Все те, что навешали на меня за долгие семнадцать лет. Разом. С кожей. Но я лишь освободил место для новых.
Я убедился в том, что свобода – миф. Сказочка для восторженных максималистов. Одновременно их Божество и демон-искуситель, подстрекающий бросаться в авантюры и саму преисподнюю. Свободы не существует. Покуда ты живешь среди других людей, будь добр, вести себя так, как того от тебя ждут. Пусть в ничтожных мелочах, но никто не свободен.

Он отступает на пару шагов, убедившись, что она пришла в себя, чтобы попытаться повторить ее подвиг. Его душит больничный, едкий дух, которого здесь уже нет. Но он есть в его голове. Забирается под кожу, пропитывает ненавистным запахом одежду. И следующие секунд десять Кэттермоул больше напоминает восставшего из могилы мертвеца, нежели благородного спасителя юных впечатлительных особ.
- Это не розы, это…неважно – глухо пытается поддержать он беседу и умудряется даже выдать кривенькую улыбку, чтобы придать беспечности своему тону.
Хорош рыцарь! Едва начал оказывать первую помощь и сам готов рухнуть без чувств. Он встречается с ней взглядом и забывает о душной палате, серовато-белом потолке и натужных улыбках, которые, словно розгами, рассекали кожу, оставляя новые раны. Ты бы знала, что сказать, верно?! Ты всегда знала…
Он разглядывает ее, позабыв все приличия. Впервые за вечер, не короткими брошенными «случайно» взглядами, а пристально. Жадно вглядываясь в каждую мелочь, отчаянно запоминая каждый изгиб. Он взял бы свои слова про красные волосы, «которые нравились ему больше» назад. Она прекрасна.
Из груди его невольно вырывается смех, когда она поминает издевательства над котом. Короткий, но почти восторженный смешок. После которого он совершенно неведомым чудом умудряется произнести про себя, а не вслух: Люблю тебя..!
Он не скрывает своего восторженного взора. И это провал, Декстер Кэттермоул! Поражение на всех фронтах. Ты проиграл самому себе, парень. Выстроил за девять лет высоченную стену и теперь, присыпанный ее пылью, стоишь среди ее обломков. Глупо же, вероятно, ты выглядишь… Но глупее будет твое выражение лица, когда закончится этот вечер. Вспомни! Не то, как счастлив был рядом с девочкой в армейских ботинках. Вспомни, как пробовал на вкус стены вашего подвала. Как пытался прогрызть себе ход. Сожрать родной, отчий дом вместе со всеми его обитателями. Вспомни и беги в лес, Чудовище, покуда не опали все лепестки.
- Обращайся, - улыбается он. И восторженный взор его заметно меркнет. От упоминание колдомедицины его и вовсе передергивает, но он усмехается почти естественно и искренне: - Мне никогда не шли их аляповатые халаты.
- Ну хорошо, - вздыхает Хейли. – Вечер начался не лучшим образом, поэтому давай так – ничего раньше не было.
Не лучшим образом, разумеется! – усмехается он. И тут же его усмешка нелепо каменеет.
А Чего Ты Ждал..?
- Как пожелаешь. – внезапно легко соглашается он, сбрасывая нахлынувшее минутой ранее наваждение. И улыбка становится шире. В иступленной, притворной жизнерадостности, в бутафорском веселье. Он почти верит в них сам. И улыбается словно умалишенный, когда в грудной клетке разрывается что-то с оглушающим взрывом. Разлетается сотнями осколков, вонзающихся во все, до чего только могут достать.   
Все, как и было задумано! Верно, Умник?! Все, как ты хотел! - почти вопит кто-то в его голове.
Он слабо усмехается и оглядывается. Он стоит в самом центре слабо высвеченного островка веранды, словно на сцене. Впору раскланяться под громом оваций! Не переставая усмехаться своим мыслям, он отходит еще дальше. Вновь запрыгивает на перила, точно напротив Хейли и вновь устремляет на нее свой взгляд. 
<...>
Чтобы перестать на нее таращится хоть на мгновение, он принимается изучать цветы за своей спиной, обернувшись через плечо. Те самые не_розы, которые кто-то там холит.
- А кто говорил, что они приняли это спокойно?! – улыбается он, не поворачиваясь, словно озорной мальчишка, который гордится удачной своей шалостью. В то время, как все, наконец, повзрослели, умницу и отличник Декстер Кэттермоул обратился во вздорного, непокорного отпрыска. Запоздало и несвоевременно. Но дышится легче. И он смеется.
- Серьезно! Я скучал по вот этому «Декстера в Министры!»…Вкратце: Они это пережили.
По-разному. Она душила меня в своих "утешающих" объятьях первые недели две. Неуклюже гладила по голове, жалея "ее несчастного мальчика", роняя мне на макушку скупые слезинки.
Он же носил невидимый траур по парню с его фотографий, выставленных для публичной гордости. Не заговаривал со мной и не мог заставить себя подать мне руки. Мои родители всегда лучше других умели помогать своим детям почувствовать себя еще большим ничтожеством, чем они себя таковыми считали самостоятельно.
Самое же смешное, я внезапно понял, что стал бы прокаженным при еще десятке раскладов. Если бы не окончил школу на Превосходно, не выбрал бы работу, которой от меня ожидали. Стоило мне нарушить их план, и мой отец справлял бы по мне тот же траур. Возможно, чуть более гневно. Ликантропия была унизительным недугом, но благородной причиной, снимавшей с меня ответственность. И он захлебывался своей беспомощностью. Будь я легкомысленным идиотом, спустившим свои "таланты" в унитаз, он мог бы обрушиться на меня своим праведным гневом, но я был "несчастным мальчиком". За моей спиной была заламывающая руки мать, утирающая горькие слезы, и еще двое его детей, которые в этот ужасный в его жизни период, приняли не его сторону. Я же, оценив все, превратился в ехидного поганца, который лишь провоцировал его. За ужином и за воскресным обедом. Я обжился в его кабинете, каждый вечер с нескрываемым удовольствием уступая ему место в Его кресле, в которое, пересилив себя, он опускался после меня. И в его стиснутых зубах и гробовом молчании за столом было больше правды, чем во всем елее, которым он лакировал меня чертову тучу лет до того.
Я много узнал тогда. О себе и о своей семье. О моих друзьях. Я узнал, Волчонок, что меня тошнит от людской жалости пожалуй еще больше, чем от запаха лекарств. Я внезапно осознал, что не было никогда того Декстера, которого в шутку пророчили в новые Министры. Не существовало отличника и старосты, иначе он не канул бы в небытие под весом обстоятельств. Но здесь и сейчас, даже когда "ничего раньше не было", -
усмехается он и вновь встречается с ней взглядом, - я чувствую, что жив. И рад осознать, что я существовал на этом свете с Тобой.

- А ты кажется,  счастлив, что все с родителями так обошлось…  Девчонка с красными волосами оценила бы весь комизм…
- Комизм - соглашается он с налетом философских раздумий в голосе, - Какое удачное слово.
Я бы поднял за него бокал, но мои руки пусты. Руки, голова, тело. Сколько мы здесь, минут двадцать?! Стоит записать в какой-нибудь смехотворный дневник наблюдений, что двадцать минут напускной беззаботности выпотрошили из меня последнее вервольфово нутро. Набейте соломой и сделайте чучело, я когда-то должен был стать важной шишкой, возможно за меня удастся выручить чуточку больше, чем обычно.
Он повторил бы нестройным эхом, с той же бутафорской уверенностью в голосе и второе слово, что относилось к нему. Только вот не произносил его, кажется, никогда. И словно, впервые услышанное, чужеродное, оно не прозвучит правильно. Он непременно произнесет его с каким-нибудь неведомым и ужасным акцентом, перепутает буквы, ударения и потеряет последние крохи выдуманной честности. А вот она, напротив, так бесхитростно права, что где-то невообразимо глубоко это даже внезапно задевает его.
Он заслужил. Всей хлесткой правды, ироничных ноток в ее голосе, вызова в ее горящих глазах. Заработал самым честным образом ее холодности. Самой сомнительной и жуткой своей награды.
И в какой-то такой беспомощной и детской своей обиде они вновь обращаются в тех, прошлых себя. Мифических, юных созданий, вероятнее всего и не существовавших вовсе. Не обраставших никогда грубой, уродливой чешуей новых, «взрослых» неудач и открытий. Сохранивших где-то под бледной кожей на саднящем срезе шестнадцать самых удачных своих годовых колец.

Из них двоих Хейли всегда была лучше. Дексу для того, чтобы поступить правильно требовался ряд рассуждений, и чаще всего они происходили гораздо позже, когда уже был совершен неверный выбор. Она же просто знала, как правильно. Будучи добрее и мудрее, чем десять таких «умников», как он. Но решение в тот последний раз принимал Декстер. Единственно верное решение. Потому что, если однажды он усомнится в этом, все было зря. Потому что очевидно напрасно он уверен в безгрешности своего Волка. Волк внутри него убивал. Всего двоих и горстку чаяний одного волшебного семейства, горели бы последние синим пламенем. Двоих, вот кто был важнее всего. Двое юных влюбленных, и лишь этому нет прощения.
Эта ситуация еще кажется тебе комичной? Когда-нибудь, впав в маразм и старческую сентиментальность, я сделаю ее еще лучше, сознавшись тебе неподалеку от смертного одра во всей этой истории для очистки собственной совести. Вот уж когда мы посмеемся над ней, как никогда прежде!
Они молчат слишком долго. Чем не удачный момент, чтобы вежливо распрощаться и покинуть этот безумный вечер, спасаясь постыдным бегством. Чувство стыда не способно убить, он проверял. Но, кажется, сил на прощания, путанные извинения и уход тоже не осталось. В нем не осталось ничего. На сегодня, на ближайшую неделю и следующие полгода. Он повторил бы сейчас ее шутку с перилами и розарием, но предпочел бы там перезимовать до лучших времен, если таковые существуют в природе.
За все эти годы он стал превосходным лжецом, но рядом с Ней от напускной этой истерики, скомканной наспех из спокойствия и невозмутимого благодушия, ему тошно еще больше, чем от духа врачебных заклятий.
- Это безумие, - признается он тихо, глядя ей в глаза, спасая чахлые остатки правды. И не в силах больше жонглировать козырями из рукавов под бойкий цирковой аккомпанемент, становится в миг будничным и невзрачным. Тенью даже не успешного владельца книжной лавки, а малолетнего Декстера Кэттермоула, которому кроме значка старосты на груди, отличных оценок и хорошо подвешенного языка нечего предъявить миру, чтобы доказать свою уникальность. Мир не особо заинтересован в таких, как он. Им нечего предложить миру, кроме нарядной бутафории. За нею же чаще всего нет ничего стоящего. Уж точно ничего, что стоило бы любить. Спросить бы у Хейли когда-нибудь, что рассмотрела в том павлине она.
- …Довольно. – приободряется он, - В завершение этого восхитительного вечера я отчаянно желаю напиться и решительно отправляюсь грабить местные погреба.
Он спрыгивает с перил и становится меньше, нежели был прежде, чем туда забирался. Красноречие, кажется, однажды сдохнет последним в его потрепанном организме.
- Буду рад предложить Биографу добавить еще пару занимательных пунктов в ее резюме. Ограбим нашего щедрого работодателя!
Его предложение стоило бы сопроводить, хоть сколько-нибудь в этой ситуации эффектным, приглашающим жестом и предложением руки леди, но он почти уверен, что прикосновения Хейли Финч оставят ожоги, словно проклятое серебро в полнолуние. Если не обратят его в камень. Даже не в гранитное изваяние, а в смешного размера, щербатый кусок гравия. Кто знает, быть может, камень из него вышел бы лучше, чем человек?!
Он пройдет мимо нее, избегая ее взгляда. Откроет для нее дверь, не дожидаясь согласия или протестов, и останется там ждать ее решения, изучая не то собственные ботинки, не то медную ручку в собственных бледных пальцах.

0

19

Супругу, мать чудесной крошки, нелюбимую невестку, но очаровательную целительницу


Gloria Bones (nee Perks)  |  Глория Боунс (дев Перкс)
Stop! I will not take this life
War or kill to survive
Give me some love and life

https://i.ibb.co/fQWpVrf/2.jpg https://i.ibb.co/0qS7pC2/3.jpg https://i.ibb.co/mDBm4Gh/1.jpg

hb, 32, колдомедик в декрете | Kate Hudson


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Глория Перкс, мы познакомились с тобой в начале 1979 года. Я был твоим пациентом. А ты очаровала меня своей улыбкой, заботами и обалденной фигуркой. А какие у тебя ножки! Ласковая, улыбчивая, блондинка - ты была в моём вкусе и я был приветлив с тобой. И даже более.  Я не искал отношений, мы просто хорошо проводили время. Я так думал. И когда из-за службы времени на встречи стало не хватать, забыл о тебе так же быстро, как  высыхает роса по утру в летний день. Пока однажды не вернулся домой и не нашёл тебя заплаканную в родительской гостиной. Моя мать тебя утешала. А на меня набросилась как разъярённая фурия, словно я человека убил или как минимум семью предал. В жизни не было стыдно, как в тот день. Мне даже позволили узнать за что. Ты - беременна. Я - предполагаемый папаша. Признаться, я был в этом совсем не уверен.  У такой хорошенькой целительницы должно было быть немало поклонников, даже из нашего брата - хит-визарда. В личном разговоре с отцом я получил отповедь и по этому поводу. Каких я только слов не наслушался. Вывод был один - либо я беру на себя ответственность, либо забываю из какой я семьи.  Ты - милая, хорошенькая. Я - не влюблённый. Я ничего не терял от этого союза. Свободу?! Да, ради Бога! Много свободы в том, чтобы батрачить на службе, а после искать себе развлечений, самому себе гладить и штопать мантии и одному засыпать. В 20 это весело. А когда тебе за 30 - увольте. Так думал я, когда мы поженились. И угадал. Ты очаровала моих друзей, мама души в тебе не чаяла, отец считал, что я делаю всё правильно, создав семью, даже Эдриан не скрывал того, что мне завидовал, хотя и считал, что из него выйдет закоренелый холостяк. Только Мел тебя не любила. Но это за компанию со мной.

Ты родила мне дочь. И я впервые за долгое время полюбил. Сначала её. А потом и тебя.  Материнство тебя украсило. Я тянулся домой, к Сью, нашей дочурке, к тебе. Не смотря на сложности первого года малышки, это был самый тёплый период между нами. Но я всё больше пропадал в Министерстве и на местах, а ты всё больше чувствовала себя одинокой, запертой в бесконечном дне сурка, с тревогами о дочери, своём теле, обо мне, когда я приходил домой за полночь. Ты привыкла к суете Мунго, и однообразие семейной жизни давило на тебя. А я не понимал чего тебе не хватает. Мы стали ссориться. Мы поссорились и в тот день, когда не стало моих родителей и брата. Первое время я смотреть на тебя не мог. Мне казалось, что это твоя вина, что меня не было с ними. Головой понимал, что это не так, но мне было больно и все кругом были виноваты  - и ты, и Мел.
Ты тоже тяжело переносила это время. Ещё и потому что тоже потеряла семью, почти всех, кто всегда был на твоей стороне и одиночество твоё стало почти осязаемым. Мы всё больше ссорились. Я  отдалялся. Ты находила новые претензии. Справедливые, но что с того, если наша семейная жизнь стала похожей на погоду в тропиках - то солнце и тепло, то ливни и ветра, сносящие всё. Впрочем, со стороны мы выглядели вполне довольными. Люди - слепы и видят то, что хотят.

А ты?
Чего хочешь ты?

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Эдгар не любил Глорию, когда женился на ней. Не любит он её и сейчас. Дело в том, что в 17 он был влюблён в подругу сестры, а она будучи эмпатом, намудрила чего-то в его чувствах, чтобы он её "разлюбил", и после этого, он так никогда не испытал истинной привязанности ни к одной женщине и относился к своим отношениям как к чему-то обыденному, что-то вроде завтрака. Людям же надо завтракать. Но он об этом не задумывался, просто жил свою жизнь, до тех пор пока Глория от него не забеременела и ему не пришлось на ней жениться. Совместная жизнь и рождение дочери, что-то в нём поменяли. Он привязался  к Лори, дорожит ею и уважает. Он благодарен ей за дочь и за то, как он чувствует себя рядом с ней, и ради счастья этой малышки готов на многое, даже снисходительно относиться к раздражительности и обвинениям жены. У них даже могло бы что-то наладиться, если бы в жизни Эдгара спустя много лет снова не появилась подруга Мел - Генриетта Одли. Забытые чувства вернулись. Да так, что он почти забыл о долге перед семьёй. Они с Генри стали любовниками. Но расставаться с женой Эд не спешил. Ломать - не строить. И то, что Глория не оставит ему дочь - да он и не справится без неё,  - было очевидно. А Глория всегда мечтавшая о большой семье, хотела ещё детей, в то время, как муж от неё всё больше отдалялся. Глория красива и обаятельна, но скорее всего периодами страдает от низкой самооценки, вызванной холодностью самого близкого человека - мужа.   

Злодей в этой истории - Эд. Почти все претензии Глории всегда по делу, просто она очень эмоциональна и говорит о чувствах, а Эд вырос с сильной сестрёнкой и требовательной матерью, которые всегда справлялись сами и то, что Эд даёт кратно больше чем, например, его же отец в семье, считает своим достижением, и когда его за это бранят, а не благодарят, он не понимает, что от него собственно требуется. Сколько вешать в граммах?!
Неожиданная неверность Эдгара, тоже не делает ему похвалы. На самом деле, Глории не повезло с мужем, просто когда-то он очаровал её своей раскованностью, спокойствием, видной внешностью и перспективами. К тому же она помнила его со школы. Она была на втором курсе, когда однокурсник обидел её и забросил сумку на статую горгульи. Выпускник Эд, которому этот мальчишка бросился под ноги, оценив ситуацию, поймал паршивца и, выворачивая ему ухо, заставил извиниться и потом ещё и взбираться за сумкой. Отлеветировать её не удалось, ведь бабка Глории предусмотрительно зачаровала вещь на прочность и невосприимчивость к некоторым заклинаниям. Влюбиться в старшекурсника не такая уж редкость, особенно в такого, каким был в школе Эдгар Боунс, вот Лори и не избежала этой участи. Хотя и не вспомнила бы, если бы он точно так же нахально не улыбался, когда она колдовала над его ранами.
Мел Глорию по-прежнему не любит и подложит им с Эдом  нехилую такую свинью под Рождество.

Я не знаю, чем закончится всё между ними. И закончится ли. У них дочь, которая будет учиться с Невиллом, с избранным. Глория любит дочь, но моментами думает, если бы не она, всё было бы проще. Любит ли она Эдгара? Расскажи об этом сама.
 
По поводу  истории согласен на любые адекватные правки и изменения. В конце концов, это будет твой персонаж. Прошлое по большей части на твой откуп, я его почти не затронул. О будущем договоримся.

Я, наверное, многое упустил, что простительно в половине четвертого утра. Но зато я к твоим услугам, отвечу на вопросы, всё обсуждаемо.   

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, лс.


Пример поста

Эдгар стоял на склоне горы Латригг и глядел на город горящий огнями в её низине, на тёмные в вечернем свете воды Деруэнт-Уотер, такие знакомые и близкие сердцу. Как часто подростком он сбегал сюда, улучив минуту, пока ему не поручили приглядеть за Амелией или того хуже за Эдрианом и как часто его наказывали за эту шалость. Это того стоило. Вот и сейчас, словно сбежавший из дома, от жены и дочери, он стоял здесь наедине с собой. В январской темноте опускающейся на Кесвик, он не может разглядеть родительский дом. Почему-то очень важно разглядеть и найти его, в раскинувшихся внизу огоньках. В груди заворочалось беспокойство, причины которого Эдгар не может вспомнить, хотя знает, что это что-то важное. Внезапно раздаётся грохот, такой будто у него прямо над головой прогремел гром. Следом ещё один. И ещё. Потом земля под его ногами начинает двигаться. Он пытается устоять, когда замечает, как на горизонте, где раскинулась горная гряда, расстилается тёмное, почти чёрное, громадное облако. Мир ещё гремит и сотрясается, когда это облако, словно обернувшись громадным шаром с водой, который только что проткнули обрушивается в озеро. Звуки вдруг исчезают и Эдгар, сам онемевший видит, как оно, словно океан в бурю, выходит из берегов и мрачной силой обрушивается на город. На отчий дом. Эдгар кричит. Но беззвучно. Страх сжимает все внутренности - там мама, там Эдриан, отец. Там Мел. И сердце его падает. Нееет!

- Неет, -  глухо выдыхает Эд, согнувшись в кресле и не сразу понимает где он. Что-то стучит где-то далеко сзади, словно хлопает о стену открытая дверь. Кругом всё так же темно, только слева, отвоевав немного света, дрожит огонёк, а рядом с ним  стоит детская кроватка. 
Это был сон. Эдгар вспомнил где он - в своём доме, в комнате Сью, у неё был жар. Глория дала ей зелье и он присматривал за дочерью, пока температура не упала. Присматривал и уснул в кресле рядом. Поднялся, чувствуя как озноб пробегает по спине, подошёл к кроватке. Сью сладко спала на животе. Пряди тонких волос спутались у самого лица. Эд убирает их со лба и наружной стороной пальцев  проверяет горит ли она ещё. Влажная, прохладная - жар спал. Кажется, что беспокойство поселившееся в груди, должно отступить, но оно сильнее сжимает его сердце. Последние нити сна его  отпускают, но не смятение. Сью морщится во сне, и выглядит так забавно, что губы Эда трогает улыбка. Он укрывает дочь одеялом и идёт  в спальню. Рубашка на нём сырая. Ему бы переодеться, принять душ. Точнее, в обратном порядке. Глядишь, там и мысли станут на место. С его работой кошмары были не редкостью, но он всё никак не мог к ним привыкнуть. Да и можно ли к этому привыкнуть!?

Глория спала, или делала вид, что спала, завернувшись в одеяло. Всё ещё обижалась на него. В такие моменты ей становились неприятны все его прикосновения и она отгораживалась от него и нарочито это  показывала. Эдгар и сам понимал, что сегодняшнюю ночь проведёт в гостиной, но ему нужна была одежда. Судорожный вздох, как после долгих слёз. Эд замер. Он не мог выносить слёз жены.

- Лори, - тихо позвал он. Она не ответила, только сильнее завернулась. Эдгар выдохнул и вытянув из шкафа первую попавшуюся футболку вышел из комнаты. Что за ребячество!  У него был тяжёлый день. И планы на вечер сорвались - они так и не выбрались к родителям. И Сью приболела. А Глория вела себя так, будто это она малышка. И этот дурацкий сон, вытянувший из Эда последние силы. Нет, на выяснение отношений у него их не осталось. Ничего, полежит на диване, не развалится. Внизу что-то опять громыхнуло. Он быстро спустился по лестнице в гостиную. Всё-таки окно. Глория оставила его открытым. В дни ссор она почему-то переставала относиться к его вредной привычке лояльно и всем своим видом показывала отвращение, хотя дома Эд и не курил. Но ей, видите ли, пахло. Он закрыл окно. В стекле, отразился его уставший взгляд, голубые глаза вспыхнули как огоньки и  стали увеличиваться, когда Эд разглядел, что это вовсе не глаза. Вернее, не только глаза. Мерцая голубым светом, сквозь стекло в гостиную махнул огромный пятнистый кот. Патронус сестры. Сердце забилось быстрее. Беспокойство поселившееся в нём стало больше, словно вещая  - а вот и я, ха-ха, а вот и я!
Ирбис заговорил голосом Амелии и мир Эдгара дрогнул совсем как во сне. Только ему было не проснуться.

Эда тошнит, когда он с хлопком  появляется у родительского дома. Так много людей в этом тихом месте. Одного взгляда на дом достаточно, чтобы всё понять, но Эд делает, один шаг, второй, третий, а потом бежит. Ступени крыльца проскальзывают, выбитая дверь ему не мешает и он сворачивает вправо, столовую, когда кто-то хватает его за плечо. Он слышит как знакомый голос говорит "не надо, кэп", но совсем не слушает, вырывается, ударив невпопад, чтобы выпустил. "Пусть идёт" - звучит глухо тот же голос. Кому он говорит - какая разница. Ноги несут Эда по знакомому коридору. В разворочённой столовой пусто.

- Где? - Эдгар не узнаёт свой голос. Такого голоса не бывает у человека. У раненного зверя, да, не у человека. В дверях появляется Тонкс  с покрасневшей скулой и кивает в сторону гостиной и лестницы. Боунс выходит, ступая по осколкам. Те хрустят под ногами и у него ощущение, что это в нём самом что-то бесконечно разбивается. Он подходит к гостиной и только тут замечает её. Она стоит прислонившись к стене, словно не в силах от неё оторваться. Они встречаются взглядами. Мел. Жива. Облегчение приносит с собой надежду. А вдруг...
И Эдгар идёт дальше. Его колотит внутренняя дрожь, но он должен.

Первым видит брата. Рядом мать. В стороне отец. Мир качнулся, завертелся и бросил навстречу Эдгару пол. Он не помнил, как оказался рядом с матерью, сжимая в своих её окровавленные руки и убирая с лица слипшиеся волосы. Как просил брата посвистеть, чтобы мама снова принялась его отчитывать, как обещал отцу, что закопает в саду его почётные грамоты, если он сейчас же не очнётся.

Сам же он очнулся уже сидящим на ступенях крыльца, мокрый с головы до ног.

- Кто это сделал, Мел? Что произошло?

Тонкс начал было рассказывать, но Боунс его прервал.

- Не ты. Она, - он показал пальцем на сестру - растрёпанную, разбитую, но живую.

0

20

МУЖ, С КОТОРЫМ ВСЕ СЛОЖНО


François Delacour  |  Франсуа Делакур
Знаешь, я не могу вспомнить последний раз, когда мы целовались... Потому что ты никогда не думаешь, что последний раз это последний раз... Ты думаешь, что будут еще. Ты думаешь, у тебя есть вечность, но это не так.
https://thumbs.gfycat.com/AdolescentHauntingArkshell-size_restricted.gif
чистокровный/полукровный, 33 года, владелец винного дела |François Arnaud


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

[indent]Франсуа мечтал. Много мечтал. И уж точно не планировал становиться заменой своего отца. Он много знал о виноделии с самого детства, но в Шармбатоне планировал совсем другое: путешествовать, исследовать, служить в Аврорате, научиться играть на гитаре, поцеловать русалку. И так можно перечислять бесконечно - в его списке дел было все, что угодно, кроме того, кем пришлось стать.
[indent]Когда Шармбатон закончился, должна была начаться взрослая жизнь. Отец обещал лишить Франсуа финансового обеспечения, но ничуть не испугал сына этим. Чмокнув мать на прощание, младший Делакур сбежал исследовать мир, пробегав по нему около двух лет, перебиваясь заработками от возможности к возможности. А когда вернулся во Францию, не спешил здороваться с родителями, сняв квартиру с друзьями в магическом квартале, снова зарабатывая чем придется - да-да, натурщиком Франсуа тоже поработал. В тот период судьба, не то издеваясь, не то решив, что это лучшая ее идея, свела его с Аполлин Леруа. Он был очарован, хотя Аполлин честно предупредила, что она наполовину вейла, ее дар таит опасность, искажающую чувства. Но Франсуа был уверен, что это любовь, самая настоящая. Так и потянулось время встреч, ночей, шуток, отговорок - Франсуа звал Аполлин замуж, Аполлин говорила, что сведет его с ума, он не верил, и снова разговоры повторялись.
[indent]А потом заболел отец. И тогда все изменилось. Делакур вернулся к родителям, у постели отца дал обещание заняться винным делом, которое передавать было больше некому. Франсуа ненавидел самого себя за то, что предает свои мечты, чувствовал, как в душе что-то рвется, когда он состригает длину волос, надевает деловой костюм, принимает дела, перестает отвечать на письма друзей, не появляется в любимом баре. Он отказался от всего, что было у него в той жизни, чтобы не огорчать отца. Вычеркнул он в тот момент из связей и Аполлин, позволив матери подбирать среди знакомых для себя невесту. Но когда умер отец, Аполлин пришла на похороны. И там, у фамильного склепа, среди мраморных ангелов, Франсуа сделал последнюю попытку удержать фею в своей жизни и получил согласие.
[indent]Поначалу все выглядело прекрасно. Но постепенно Франсуа начинал ловить себя на неоправданной злости и сжигающей все вокруг ревности, замечая, как Аполлин посмотрела на другого мужчину, как коснулась его, как улыбнулась. Она прощала ему все ссоры, словно понимая, что Франсуа живет совсем не ту жизнь, какую хочет. Жизнь становилась то лучше, то хуже, Делакур оказался весьма хватким бизнесменом, достигая успехов в деле, но это все было лишь мимолетной радостью. Не стало лучше даже тогда, когда родилась Флер, теперь к ревности по отношению к другим мужчинам прибавилась ревность к собственной дочери.
[indent]Франсуа понимал, что это ненормально. Понимала это и Аполлин. Но когда она заикалась о том, что им следует побыть вдали друг от друга, Франсуа злился еще больше. Почему его любовь превращается в яд рядом с любимой женщиной? В том, что он искренне ее любит, сомневаться не хотелось.
[indent]Апогей был достигнут, Аполлин решительно собралась в командировку в Лондон, Франсуа зло заявил, что она может вернуться туда, где ее не будут ждать, лишившись и мужа, и дочери. Она плакала, горько, но тогда он не мог и не хотел смягчать свои слова - когда же спустя несколько недель после душевной боли пришло странное успокоение, Франсуа с тоской признал, что Аполлин опасна для него, в этом она всегда была права.
[indent]Жизнь покатилась по накатанной. Мать Франсуа решила, что сыну и внучке нужна жена и мать почти сразу же после отъезда Аполлин, но Делакур привык игнорировать подобные разговоры. Он не читал статьи жены, не спрашивал у тестя новостей об Аполлин, не вскрывал письма, которые та писала Флер, передавая их няне для чтения вслух. Но когда партнер предложил открыть представительство фирмы в Британии, Франсуа, не раздумывая, вызвался разведать обстановку на Туманном Альбионе.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

[indent]Эта история не имеет предрешенного конца. Встреча в Британии, к которой Франсуа может уже даже знать о том, что у его жены был короткий любовный роман с британцем, явно не будет полна радости. Но как все обернется можем определить только мы. Что наиграем - все наше. Может, Франсуа научится контролировать свои чувства, может, найдем иной способ, а может и нет. Все в наших руках.
[indent]Аполлин нпс-персонаж, но это никак не сказывается на моей игре, так что не стесняйтесь, приходите, забирайте, делайте так же неписем, в общем, как удобно.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Начнем с гостевой.


Пример поста

[indent]После истории с единорогами прошло больше месяца, вообще-то даже полтора месяца, а Аполлин все еще добивалась понимания, почему глава департамента магических происшествий и катастроф отсутствовал на месте. Женское упрямство полно чудес, журналистское - еще больше. Аполлин с достойным похвалы терпением отказалась на время от подкопа под Каркарова, решив копать под британское Министерство. Конечно, это не очень разумным выглядело, ведь ее могли в случае громкой удачи попросить покинуть Лондон, что ж, раз так, значит, вернется домой к дочери. А пока у нее было время и были возможности напечатать обличающую мистера Нотта статью в непрофессионализме. На кой дракл это было надо Делакур, она сказать не могла. Наверное, болевшее сердце требовало отвлечений, роман с красивым англичанином закончился быстро, влюбиться белокурая дева успела, но прекрасно понимала, что это может ни к чему не вести. И с легкостью, присущей ей, сокрыла все чувства внутри, продолжая блистать и улыбаться, доказывая обманное мнение, что вейлы, даже половинчатые, как красивые бабочки - порхают, а глубоких чувств не испытывают.
[indent]На пути к нужной информации все это время стояла хрупкая фигура секретаря департамента, не дававшая доступа к телу мистера Нотта, да и к самой себе тоже. Отшивала только так, чем начинала сердить француженка. Аполлин до оскорбления и раздражения не опускалась, но в какой-то момент решила, что пора поговорить с мадемуазель Одли вне стен Министерства, возможно, там она будет сговорчивой. Мало ли, стены кабинета могли делать из незнакомой по сути женщину того еще сухаря.
[indent]Благо, чистокровные семьи, особенно состоятельные, были наперечет, и установить адрес обитания Генриетты Одли не составило труда для Аполлин. Августовский день пах преддверием осени, солнце было уже неярким, а небо голубело над самой головой, пространное чувство свободы и смерти странным образом сплетается в желудке. Аполлин подставляет лицо этому дню, нащупывает в кармане своего плаща артефакт одноразового действия - вырубит все защитные заклинания ровно на две минуты, чтобы толкнуть дверь и войти в дом. Но сначала она, конечно, постучит, в надежде, что Генриетта Одли не будет прятаться от нее. Впрочем, надежда была слабой, новорожденной и в чем-то даже бесполезной, а вторгаться в чужие жизни с истинным шармом Аполлин умела, как никто другой.
[indent]Очарование английских пригородов и деревень поразительно, хотя на деле мало чем они отличались от французских. Но лавандовые поля Прованса ничем не напоминали отозревшие свое фруктовые сады и бесконечность хвойных ароматов, которых тут хватает. Делакур, не знавшая, куда аппарировать, не имевшая при себе порт-ключа или приглашения, воспользовалась Ночным рыцарем, поездка была быстрой и полной впечатлений, без которых можно было бы обойтись. И теперь шествует по узким улочкам туда, где проживает Генриетта Одли - путь к ней пересекают мальчишки с мячом, доигрывающие последние дни каникулы, превращая их в праздник накануне начала учебного года. Аполлин со смехом чуть подскакивает и останавливает выставленной ногой мяч, не давая ему укатится в сторону речушки; размахивается и легко бьет по нему, отправляя обратно к мальчишкам. Из соседней пекарни аромат свежей выпечки так и манит задержаться, но у француженки нет фунтов, только галлеоны, и хотя есть способы не остаться без десерта, женщина откладывает это на потом - после разговора с мисс Одли.
[indent]Предсказуемо, ей не открывают, словно не слышат. Может и так, старый дверной молоток изжил себя, но маги так консервативны, от этого не избавиться. Аполлин так и не убедила Франсуа в необходимости поддаться прогрессу, и только когда маленькая Флер простудилась, как и любой ребенок склонный к этому в малом возрасте, муж пошел навстречу, поддавшись некоторым ухищрениям.
[indent]Артефакт срабатывает легким прикосновением руки. Аполлин медлит, опасаясь отдачи, ведь он мог оказаться бракованным, как и все, купленное в самых неподходящих местах. Но ей везет сегодня, журналистка беспрепятственно переступает порог чужого дома, осматривается, выжидая появления хоть кого-то. Домовик не обманывает надежд. Аполлин напрягается, опасаясь того, что слуга во имя хозяина пойдет на принудительное изгнание непрошенной гостьи, но тот лишь кивает, приглашая следовать за собой.
[indent]Как интересно.
[indent]Такого Делакур уж точно не ждала.
[indent]Домовик ведет ее не в гостиную, а в сад, где в окружении идеальной работы садовника восседает сама мисс Одли. Выглядит она правда достаточно грустно, кажется, сменила цвет волос, запавшие глаза и чувство полной тоски, исходящие от женщины, пока вызывают лишь озадаченность.
[indent]- Мисс Одли, я Аполлин Делакур, вы меня должны помнить, - несмотря на наглость, француженка не садится без приглашения. Но не удерживается от прямолинейного вопроса: - У вас кто-то умер?

0

Быстрый ответ

Напишите ваше сообщение и нажмите «Отправить»



Вы здесь » THE CURSED CREATURES » Родственные души » Marauders: Aftershocks